– Они считают, что в ближайшие несколько лет республики Прибалтики могут получить признание своих суверенитетов со стороны других государств, – продолжал Шебаршин.
– Нужно сделать специальное сообщение для Михаила Сергеевича, – предложил Крючков. – Не указывая конкретный источник, мы обязаны информировать руководство страны о такой возможности.
Он не сказал, что нужно информировать президента о первом пункте сообщения Циклопа, где указывалось на возможность замены Горбачева другим лидером. Крючков уже давно думал об этом. Нет, конечно, он не мыслил себе государственного переворота или насильственной смены власти. Но он был одним из самых, если не самым информированным человеком в стране и прекрасно знал, что именно происходит во всех республиках Союза. Ежедневно получал сводки из «горячих точек» – Южной Осетии, Нагорного Карабаха, Приднестровья, Ошской долины – и понимал, что нарастание подобных процессов, усугубленных тяжелейшими экономическим и политическим кризисами, рано или поздно могут просто взорвать государство.
– Циклоп подтверждает, что в ЦРУ рассматривается вопрос о распаде нашей страны, – мрачно закончил Шебаршин, – их аналитики пытаются разобрать подобную ситуацию и дать свои предложения.
– Они мечтают об этом уже почти пятьдесят лет, – заметил Крючков, – хотя мы никогда еще не были в таком положении, как сейчас.
– В окружении Михаила Сергеевича есть люди, которых нельзя было и на пушечный выстрел подпускать к вершинам власти, – убежденно произнес Шебаршин.
– Об этом я ему много раз говорил, – вздохнул Крючков. – Сейчас все понимают, насколько некомпетентно, если не сказать больше, работал Шеварднадзе, какой вред принесла партии и государству деятельность Александра Николаевича Яковлева. Но Горбачев упрямо со мной не соглашается. Я и так уже решился выступить на закрытом заседании Верховного Совета, рассказав о том, что в других кабинетах всерьез рассматривают возможность распада нашей страны. Но они посчитали меня перестраховщиком. Я же не имею права указывать источники своей информации.
– Вы должны еще раз переговорить с Михаилом Сергеевичем, – предложил Шебаршин, – он обязательно вас послушает. Нужно, чтобы он более ясно представлял себе сегодняшнюю ситуацию.
– Я ему обо всем докладывал, все сообщения Циклопа были у него на столе. Он не хочет верить, говорит о «новом мышлении». Хотя наши оппоненты не торопятся идти нам навстречу. Кроме слов, мы пока ничего не видим, одни только пустые обещания. Мы и так уже сдали все, что могли сдать. – Крючков с удивлением обнаружил, что произнес подобную фразу, пусть и в разговоре с человеком, которому он абсолютно доверял. Шебаршин пришел в разведку КГБ раньше самого Крючкова, еще в тысяча девятьсот шестьдесят втором году. И с тех пор почти тридцать лет работал в разведке, пройдя путь до руководителя всей разведки – КГБ СССР. Причем последние двадцать пять лет работал под непосредственным руководством самого Крючкова, который и выдвинул его на свое место в Первое главное управление и сделал своим заместителем. Однако Крючков никогда не позволял себе какие-либо «лирические отступления» во время обсуждений посланий агентов и впервые в жизни произнес нечто личное.
