Сосед справа (параноидальный тип лет сорока) вышел к ним разве что не с винтовкой. Он с подозрением оглядел пришедших и тот час же предложил им убраться. Но, выслушав тираду Трэвора о том, что «с соседями так нельзя», надел очки и разглядел девушку. Что, в общем, не слишком спасло ситуацию. С Млисс он никогда не общался.
— Ну что я могу тебе сказать, затворница, — озадачено произнес Трэвор. — Напрасно ты не заходила на «кофе с виски» к парочке слева. Они могли бы многое рассказать, будь ты более общительным человеком.
— Нашел в чем упрекнуть, — раздосадованной Млисс было совсем не до шуток — Мне и в голову не могло прийти, что обо мне никто ничего не знает.
— Ладно, не отчаивайся. Какой-нибудь кончик этой веревочки мы все равно вытащим.
Первым делом, придя домой, Млисс принялась за рабочий кабинет. Именно в таком хаосе можно найти что-нибудь дельное. В любом случае, надо следовать интуиции, а именно она заставила ее в день приезда завернуть сюда в первую очередь. Трэвор, как собака-ищейка, рыскал в гостиной, исследуя каждый миллиметр «мягкой комнаты». Вошел в раж, хихикала про себя Млисс. Если еще не утрачена способность подшутить над ближним своим, значит не все потеряно.
Млисс начала с того, что перелопатила кипы бумаг, лежащих на столах. Ничего, кроме набросков и законченных произведений. Она сложила листы аккуратными стопками, разрушив очарование рабочего беспорядка. Но что делать с папками? Вряд ли уже написанные вещи понадобятся ей на столе. Стоит поискать какое-нибудь подобие ящика. Она оглянулась вокруг: тумбочка уже занята какой-то старой печатной машинкой, которая по неизвестной причине до сих пор не была выброшена. Столы, кресло, стул, корзина для мусора и ни одного, даже маленького шкафчика!
Млисс озадаченно присела на корточки — и не зря. Внизу, под поверхностью большого стола виднелся ряд ящичков. И как она раньше не додумалась! Вместо того чтобы исследовать поверхность стола, надо было всего лишь заняться его внутренностями!
Млисс один за другим выдвигала ящики, вываливая на пол их содержимое. Какие-то ключи, старые пожелтевшие журналы, справочник по литературоведению. Господи, неужели она настолько одинока, что у нее нет ничего, кроме творчества и того, что ему сопутствует. В спальне она нашла хотя бы благовония. И даже вспомнила, как ими пользоваться, но здесь! Да, спальня была намного богаче сведениями о Млисс.
Стоп. Что это? Синяя измятая тетрадь в клетку. Млисс открыла тетрадку. Какие-то расчеты, цифры, неловкие попытки расписаться («Линс» с закорючкой). Школьная тетрадь? Но зачем она ей в рабочем кабинете? Жест, который Млисс сделала после, сложно объяснить чем-то кроме инерции — всего, что осталось от ее воспоминаний. Она перевернула тетрадь вверх ногами и открыла последнюю страницу. День, месяц, год и текст, написанный корявым размашистым почерком. Дневник! Конечно же, это ее дневник! Дневник Мелиссы Линсей!
