Открыв шкаф, чтобы достать пастельное белье, девушка увидела две запакованные коробки, которых здесь раньше не было.
— Мам. — Крикнула она, не сдержав любопытства раскрывая одну из них.
Жасмин заглянула в комнату, вытирая руки полотенцем.
— Ты меня звала?
Марина кивнула.
— Просто хотела спросить, что в них, — девушка махнула в сторону коробок, — раньше их здесь не было.
Мать пожала плечами.
— Это вещи Вики. Она подготовила их, чтобы забрать, да так и не увезла. На время ремонта в ее комнате я положила их в твой шкаф и видимо забыла. — Жасмин прошла в комнату. — Давай помогу застелить постель.
— Мам, — со слабым укором во взгляде возразила Марина, но все же запихнув коробку обратно в шкаф, позволила ей помочь себе. — А мы с Викой часто ссорились в детстве? — Вдруг необдуманно выпалила она.
Жасмин, расправлявшая в этот момент простыню, ничем не выдала беспокойства или озадаченности столь странным интересом дочери.
— Не знаю часто или редко, но меня в них вы точно старались не посвящать, — Жасмин хмыкнула, — хотя думаю без этого не обходилось.
Марина поморщилась, понимая, что задала глупый вопрос, нужно было как-то по-другому его сформулировать, но из-за усталости мозги совсем отказывались работать, да и реакция матери, наводила на мысль что все это чушь и глупость, не имеющая значения. Ведь случись действительно что-то из ряда вон выходящее, она бы вспомнила об этом и сказала.
Мягкая пахнущая свежестью постель притягивала как магнитом, вызывая одно желание, отдаться во власть Морфея. Забравшись под одеяло, Марина слипающимися глазами наблюдала за мамой, которая, сев на краешек кровати, с нежностью гладила ее волосы. Эти ласковые размеренные движения, убаюкивали, погружая в беззаботный сон.
Желтые огоньки весело и ярко плясали на ее ладонях.
Нет не огоньки, а язычки пламени, тягучие, подвижные, слепящие.
Облизывая кожу и ласкаясь как кошка, они не обжигали, а согревали.
Теплые, деликатно-нежные, как мягчайших пух, они дарили ощущение радости и восторга.
Они тянули ее, подталкивая в неизвестность, внушая, что огонь это друг.
И Марина доверчиво шла по намеченному пути, все больше отдаваясь пламени.
Пока оно, сливаясь с ней, полностью не охватило ее, превращая кровь в венах в расплавленную золотую лаву.
Она чувствовала себя прекрасной, горячей и опасно-притягательной.
Очнувшись, как от толчка, Марина резко села в кровати. Странное ощущение легкости, невесомости наполняли тело, и, не смотря на то, что за окном было еще темно, она чувствовала себя бодрой и отдохнувшей.
