— Как ты смеешь?! — гневно выдохнула она, с шумом ставя на стол посуду. — Я просто рассказывала тебе, что произошло с моим отцом, а ты перевернул все с ног на голову…
— Проклятье, именно это я и имел в виду! В течение коротких мгновений, когда ты говорила о родителях, ты выглядела реальной, а не вырезанной из картона…
— Ты ненормальный! Знаешь об этом? — выкрикнула Эстелл вне себя от ярости. — Только потому, что ты допустил промах, не вяжущийся с твоим ярко выраженным чувством мужского достоинства, и обнаружил свои эмоции, ты смеешь приписывать мне свои проблемы!
— Согласен, я выбрал крайне неудачный момент, чтобы доказать тебе неразумность твоего поведения, — успокаиваясь, проговорил он. — Но поверь мне, Эстелл, я докопаюсь, что же скрывается под маской «жеманной скромницы».
— Ты мелешь вздор! — У нее внутри какофонией зазвучали предупреждающие колокольчики. — Вероятно, именно поэтому мне так трудно общаться с тобой.
— Но есть, кажется, один способ общения, при котором у нас не возникает никаких трудностей, — сказал он ледяным тоном, бесцеремонно рассматривая ее. Этот взгляд не оставил у нее никаких сомнений относительно смысла его слов. — Возможно, мы будем вынуждены прибегнуть к нему, если все другие окажутся неудачными!
— Эстелл, я хочу извиниться за вчерашнее, — сказал Стивен, спустившись утром в кухню. Вид у него был какой-то помятый, в глазах застыло непонятное выражение. — Ты совершенно справедливо обрушилась на меня.
— Мы обсуждали столь болезненную тему, что вряд ли кто-то из нас мог быть на высоте, — ответила Эстелл, озадаченная и слегка обрадованная тем, что он, по-видимому, чувствует себя ничуть не лучше, чем она. Когда она наливала ему кофе, ей хотелось только одного: чтобы он не заметил, как у нее дрожат руки. — Извинения принимаются, — сказала она, избегая его взгляда. — А теперь давай забудем об этом! Хочешь, я сварю яйца?
— Нет, спасибо, мне достаточно кофе, — проговорил он, продолжая стоять. — А что касается вчерашнего вечера… Я извинился только за форму высказывания, а не за то, что сказал тебе. Поэтому я не хочу ничего забывать!
Эстелл чувствовала, что голова у нее идет кругом, и в этом не было ничего удивительного: большую часть ночи она придумывала нелепые фразы, половина которых начиналась словами: «Я знаю, ты помнишь меня, Стивен…», а другая — «Ты не помнишь меня, Стивен, но…».
— Чего ты хочешь от меня? — воскликнула она раздраженно. — Я такая, какая есть, и если кажусь тебе фигуркой, вырезанной из картона, а не реальным человеком, то ничего не могу с этим поделать!
