К удивлению Эстелл, поездка прошла замечательно. Алекс ни разу не попытался раскрыть книгу. Он был весел, мил, предупредителен, и Эстелл подумала, что была права, решившись на этот рискованный шаг. Возможно, дело было не в Алексе, а в ней, с ее опасениями и предрассудками. В конце концов, ей уже девятнадцать, и ее девственность начинала тяготить ее саму.
Может быть, в глубине души она надеялась на Париж, но георгианская пышность Брайтона не разочаровала ее. Номер в небольшом, но фешенебельном отеле был уютным, еда в ресторане — почти домашней, и, пока они поднимались к себе, Эстелл пребывала в состоянии приятного транса. Но стоило Алексу закрыть за ними дверь номера, как ее вновь охватили прежние страхи, десятикратно усилившиеся, когда она заглянула в его глаза. Однако, боясь показаться смешной и непоследовательной, с напускной беспечностью прошла к зеркалу над туалетным столиком и, распустив русые волосы, собранные в замысловатый узел, несколько раз провела по ним щеткой.
Когда Алекс подошел к ней сзади, она быстро положила щетку на столик, чтобы он не заметил, как дрожат ее руки. Он вряд ли обратил бы внимание на такую мелочь, подумала Эстелл через несколько минут, пытаясь перевести дыхание в коротком промежутке между поцелуями, которые становились все более настойчивыми и бесстыдными. Нежными их никак нельзя было назвать. Она попыталась разжать руки, державшие ее железной хваткой, но, не сумев, прошептала искусанными до боли Губами:
— Постой, Алекс…
— Зачем, Эстелл? Разве не за этим мы приехали сюда? — хрипло пробормотал он и накинулся на нее с новой силой.
Когда все было кончено, Эстелл поняла, что ее жестоко обманули. Она не испытала ничего, кроме боли, стыда и унижения. Безжалостное нетерпение Алекса превратило его в неумолимого незнакомца, а сказку, о которой она по наивности мечтала, в мучительный кошмар.
Алекс со стоном упал навзничь и, пытаясь отдышаться, проговорил сдавленным голосом:
— Я думал, что ты только строишь из себя жеманную скромницу, Эстелл. Оказывается, ты и в самом деле не способна ни на что, кроме досужих рассуждений о любви!
Эстелл зажала рот рукой, стараясь сдержать подступавшие рыдания.
— Тебе нужно научиться расслабляться, детка! — С этими словами он вновь попытался притянуть ее в объятия.
Эстелл с отвращением оттолкнула его руку и, вскочив, схватила свою одежду. Она не могла больше врать себе, что любит это бесчувственное чудовище.
Заперевшись в ванной, Эстелл до красноты терла себя под душем. Когда она вернулась в комнату, чтобы собрать вещи, Алекс по-прежнему лежал на кровати. Стараясь не смотреть на него, сложила туалетные принадлежности в несессер. Но заткнуть уши она не могла, и волей-неволей узнала о себе много нового. Самыми безобидными из летевших ей вслед оскорблений были «мороженая рыба», «мисс фригидность» и совет на пушечный выстрел не подходить к мужчинам, чтобы вновь не оказаться в глупом положении. С видимым спокойствием Эстелл закрыла за собой дверь в свой маленький частный ад. Однако холодное безразличие, охватившее ее, сменилось паникой, когда дежурный портье сказал ей, что поезда на Лондон не будет до утра.
