Обнаружив, что мальчика нет нигде поблизости, Акут повернул обратно и бросился на поиски. Но вскоре он внезапно остановился; он заметил, что сквозь деревья к нему пробирается чья-то фигура. Это был Джек. Но нет, неужели это он? В руках у мальчика было копье. За спиной у него болтался щит. На его руках и ногах висели железные браслеты. Его бедра прикрывал широкий пояс, из-за которого торчал нож.
Увидев своего друга, мальчик живо бросился к нему, чтобы похвастать своими трофеями. Он гордо показывал каждое свое приобретение и с видом знатока объяснял, как надо обращаться с оружием.
— Я задушил его и перегрыз ему горло, — сказал он. — Я хотел подружиться с ними, но они предпочли быть моими врагами. А теперь, когда у меня есть копье, я сумею показать даже Нуме, что значит нападать на нас. Только белые люди и большие обезьяны будут нашими друзьями, Акут! Мы разыщем их. Остальных мы будем или избегать, или убивать. Этому я научился в джунглях.
Они обошли деревню чернокожих и продолжали свое путешествие к морю. Мальчик был горд своим оружием и украшениями. Он учился метать копье, беспрерывно упражнялся и вскоре овладел им в совершенстве. В то же время Акут учил его распознавать следы, запахи и звуки. Джунгли сделались для мальчика открытой книгой. То, что совершенно ускользнуло бы от внимания цивилизованного человека, что лишь отчасти улавливал дикарь, было для него полно глубокого смысла. Он различал по запаху все породы травоядных и хищников и узнавал направление их движения по шороху травы и звуку шагов. Он мог, не оборачиваясь, сказать, сколько львов находится за его спиной, обращенной к ветру, — два или четыре, и на каком расстоянии от него, — за сто или за пятьсот миль.
Многому научил его Акут, но еще большему научился он сам, инстинктивно-странной интуицией, унаследованной от отца. Он полюбил жизнь джунглей. Непрестанная борьба со смертельными врагами, державшая в напряжении мышцы и днем, и ночью, возбуждала в нем любовь к приключениям и опасностям, которая дремлет в глубине души каждого сына Адама. Но, несмотря на любовь к джунглям, он не давал своим эгоистическим желаниям взять верх над чувством долга, которое беспрестанно твердило ему, что он поступил нехорошо, покинув родительский дом. Он любил своих милых родителей и терзался угрызениями совести, что причинил им столько горя своим исчезновением. Он твердо решил добраться до такого места, откуда можно послать им письмо. Они вышлют ему денег, и он вернется в Лондон. Он был уверен, что родители позволят ему потом поселиться в их африканском имении. Это будет так чудно, гораздо лучше, чем жить в цивилизованном мире скучной жизнью пресыщенных богатых людей.
