— Это абсурд. — Ну и что? А я веду себя так, как будто бы его нет. А я на него плюю.
В этом великая человеческая традиция. Она выходит за рамки экзистенциализма, потому что никогда человек не смирится ни с какими законами природы. Открывая эти законы, постигая их, ликуя по поводу того, что он их постиг, жадно желая постичь что-нибудь новое, человек тут же начинает эти законы попирать.
Он открывает закон гравитации, только для того, чтобы преодолеть его. Он никогда ни с какой закономерностью не смирится.
Человек, смирившийся с закономерностью, — это уже не человек…
Человек, не выявляющий закономерностей, — это безумец.
Человек, смирившийся с закономерностью, — дрожащая тварь.
Человек — тот самый, про которого было сказано: «…это звучит гордо», — это человек, который законы постигает — и не принимает. Он их преодолевает.
И в этом его миссия.
Природа, закономерности, железные функции?! Плевал он на них!..
Он существует для того, чтобы их понять и преодолеть.
«Свобода — это познанная необходимость», — что это значит?
Законы — это познанные законы, которые освобождают для того, чтобы их не стало в каком-то смысле. Открыть законы гравитации в этом смысле нужно для того, чтобы их преодолеть, взлетев сначала в высь поднебесную, а потом и вылетев в космос. Вот для этого нужно знать законы гравитации. А не для того, чтобы им подчиниться и ползать по земле.
Значит, если таким законом, например, для человека является смерть, то, как только он выявил её в качестве закона и познал в качестве такового, он будет это преодолевать. И это тоже задача метафизики. Он уже по факту понимания этого начинает это преодолевать.
Именно поэтому он человек. Светский, религиозный, — какой угодно. Это зависит от того, в каких формах он это делает. Но он перестаёт быть человеком, когда в нём нет воли к преодолению.
Итак, метафизика может искать предельные основания либо в абсурде — в «великом Ничто», которое рано или поздно и станет тьмою кромешной — это я показал в книге «Исав и Иаков»… Есть экзистенциалисты, которые начинают молиться на это Ничто, как я считаю, Хайдеггер и другие, — есть вот такая гностическая школа…
А есть левые хилиастические экзистенциалисты, которые говорят: «Мы шрам оставим».
Но они уже — и те, и другие, — признали, что предельных оснований нет, а действуют так, как будто они есть. А человек остался. Ничего в нём нет, кроме вот этого в нём того, что «не примирюсь!» Знаю, что нет предельных оснований, а вести себя буду так, как будто они есть!
