Значит, в основе и этого языка находится тоже метафизика, способная возжечь огонь — источник великого, накалённого смысла, преобразующий человечество, побуждающий его восходить дальше. Нет этого источника — нет ничего. Нет истории.
Нельзя свести Маркса к экономике, убрать из того, что Маркс сделал, исторический и диалектический материализм, нельзя превратить исторический материализм в машинерию интересов. Как говорил Беньямин, один из исследователей марксизма, нельзя изъять теологию и телеологию из Маркса, ибо кукла диалектического и исторического материализма делает безупречные ходы только потому, что её дёргают за ниточки эти высшие смыслы, эта метафизика, — говорил Беньямин. И он был абсолютно в этом прав.
Итак, даже с Марксом вопрос о метафизике стоит определённым образом. С советским коммунизмом, который, конечно, являлся не до конца марксистским, вопрос ещё более существен. Этот советский коммунизм абсолютно не был лишён метафизических вибраций. Вопрос заключается в том, что сделали с этими вибрациями? Почему их погасили? И что породило погашение этих метафизических вибраций?
Есть один великий проект, который заявил о том, что он будет продолжать восхождение человечества без метафизики или, точнее, с сугубо светской метафизикой прогресса и гуманизма, лишённой всяких окончательных целей, которые есть в теологии, — это модерн.
Модерн действительно осуществлял подобное восхождение определённым образом на протяжении одного столетия — 19-го. К концу столетия он выдохся, потому что модерн варварски эксплуатировал созданную до этого культуру, которая, конечно, была христианской, он опёрся на эту культуру, отделив её от метафизики и религии. Культура, естественно, стала остывать и остыла к концу 19-го века окончательно.
Тут-то возгорелся «красный огонь», который каким-то образом «подогрел» модерн и дал ему существовать ещё лет восемьдесят, пока существовали коммунисты.
Но как только коммунисты скопировали у модерна атеистичность или, точнее, неметафизичность, с ними стало происходить в точности то же, что и с модерном. Можно сколько угодно говорить о том, что советская номенклатура выродилась и потому не могла прекратить преступления Горбачёва. Можно сколько угодно говорить о том, что выродилась вся элита номенклатуры, КГБ и так далее. Совершенно понятно, что это не так, а процессы намного глубже.
Но всё это — частности, потому что, если бы советский человек был накалённо-коммунистичен, если бы горел внутри каждой советской души жаркий пламень советскости, то никакая номенклатура и никакая элита в целом ничего бы не сделала с советским обществом.
