Земля была влажной. В пятнадцатый день месяца Адар воздух был голубоват и свеж. Утренний туман уже рассеялся. Двадцать восемь дней оставалось до праздника Пейсах в четыре тысячи шестьсот двадцать первом году по еврейскому летоисчислению, со дня сотворения мира.
Ноги увязали в высоких и влажных травах. Сапоги вымокли до основания. Резкий запах трав ударял в ноздри, поднимаясь от земли. Влажная густая растительность, ни одной тропы, – все это затрудняло движение. Но вопреки всему этому, группа продвигалась со скоростью шесть километров в час на восток-юго-восток. Солнце било в глаза.
Их было одиннадцать. Шесть парней, одетых в дорогие шкуры и опоясанных десятью ремнями. Они несли огромные носилки. Две высокие черноволосые женщины шли за ними, иногда догоняли бегом носилки, чтобы вытереть носы двум детям, сидящим на носилках. Там же лежала молодая женщина, покрытая шкурой, крайне ослабевшая, бледная. Каштановые волосы слиплись колтуном, лицо было белым, как и язык. Пятый день у нее не прекращались рвоты, сотрясающие носилки. Одна из женщин бежала рядом с носилками, спрашивая, как больная себя чувствует, пыталась покормить ее кашей. Больная ничего не ела, не говорила. Лишь иногда глубоко вздыхала, оглядывала саму себя и снова тяжко вздыхала.
Двое детей сидели, выпрямившись, как могут лишь дети, глядя на дорогу, которая утомляла их своим однообразием. Сколько раз можно было развлекать их окликом: «Вон, зайчиха».
Один из носильщиков нашел положение, богатое возможностями. Девушка, бегущая рядом с носилками, время от времени прикасалась к нему, опиралась на него во время бега и, при этом, занималась больной.
Он изгибал тело так, что одно плечо поддерживало носилки, а сам старался, как можно больше, соприкасаться с девушкой. Естественно, ожидал отпора, которого не было.
Он был красив тонкими чертами лица, черным волосом, стыдливой наивностью, которая вовсе не вязалась с его действиями.
Девушка, конечно же, ощущала близость тела юноши. Но он, как все мужчины, думал, что она, быть может, не чувствует того, что происходит. Она решила продолжать эту отличную идею – следить за больной на носилках. «Бедная моя», – говорила она ей по-итальянски.
Все эти прикосновения – не прикосновения, рвота, заросли не мешали всей группе двигаться довольно быстро без остановок. Душевные и сердечные бури не препятствовали продвижению этих людей.
В один угол огромных носилок был воткнут тонкий шест из удивительно крепкого сухого дерева, на верху которого развевались два флага. На белом нарисован хлебный колос. На черном – тускло-белая шестиконечная Звезда Давида, и некое подобие раскрытого цветка анемона, что произрастает в стране Израиля.
