На автостанцию мы прибыли без приключений. Посидели в кустах, пока мимо не проехал уазик с Мамой и Ридкобородом, потом вышли, за двадцать копеек с носа купили себе билеты, сели в атобус и поехали. Первая заповедь диверсанта – лучше плохо ехать, чем хорошо идти! Не доезжая пару километров до Бирштонаса, попросили водителя остановить, вышли посреди леса и взяли по компасу нужный азимут. По прямой до полянки получалось всего километров пять. Однако ломиться через буреломы и чащобы нам показалось неразумным, и мы выбрали облегченный вариант по грунтовой дороге. Получается на пару кэмэ больше, зато комфортней. Вышли мы на эту дорогу, и тут начался знаменитый литовский дождь. Дорога за минуты превратилась в заполненную коричневой жижей канаву. Если по такой часок пошагать, то танцы отменяются автоматически из-за непотребного внешнего вида танцоров. Шлёма же нас уверяет, что стесняться нечего – на обмундировании защитного цвета маленькая грязь не видна, а большая сама отпадёт. Вот только новые ботинки ему жаль. С этими словами он остановился, снял ботинки и повесил их на наш вещмешок. У нас был всего один вещмешок на всю группу, который мы несли по очереди. Так и пошел он дальше по этой грязюке босиком. Мы были не готовы повторить Шлёмин подвиг и разуваться не стали, но его ботинки несли безропотно.
Шел Шлёма, шёл, да стали у него наколотые стопы болеть. Бросил бы это дело в дикаря играть, обулся бы… нет, не хочет. Наткнулись на брошенную покрышку. Шлёма достал нож и сделал какие-то широченные и длинющие чуни, не то лыжи, не то сланцы. А в них еще хуже идти – и ногу трёт, и застревает. Но уж больно потешные говнодавы получились. Решили мы их с собой взять – ребят вечером повеселить, показать, какой Ламин индеец. Связали эти лапти-самопалы и тоже на вещмешок повесили. Идем дальше. Дождь кончился и всё заволокло туманом. Не так чтобы уж очень густым, но таким, что ориентированию не помогает. Пролетели мы полянку, вышли к ручью-оврагу. А на берегу ручья лужок и маленький хутор. На хуторке два крестьянина телка забили, мясо здоровыми кусками порубали и повесили под навесом, а сами спустились к ручью коровью шкуру отмывать. Им снизу нас не видно. Сразу так шашлыка захотелось…
Шлёма достал нож и инструктирует: «Если они назад пойдут, то кукуйте кукушкой, а я пойду немножко мяска умыкну. Я босой, литовцы по следам ни за что не догадаются, что это десантура шалила. Подумают, что бомжи». И нырь в крапиву. Хорошо, что у литовцев на этой фермочке собаки не оказалось. В момент Шлёма возник под навесом, подскочил к самой большой ляжке и отпахал первосортный кусище. А потом, согнувшись, как боец под пулями, побежал назад. Все вместе на дорогу выскочили, метров сто тикали по самой глубокой луже, чтобы не оставлять следов и по первому встретившемуся болотцу ушли в лес. Там встали, прислушались. Погони нет, да и вообще неясно, заметили ли крестьяне пропажу.
