– Каким же образом?
Никите было неясно, догадывается ли она о том, что он собирается ей сказать, или задает этот вопрос из вечной женской привычки прикидываться, когда это удобно, ничего не понимающей. В любом случае она предоставляла ему возможность высказаться, – а это в тот момент было самым главным. Он мельком взглянул на Наталью – такую красивую и такую стройную! – после чего с деланым смущением потер рукой лоб и начал говорить:
– Я хочу предложить тебе… То есть нет, не так, я хочу сделать тебе предложение. Я люблю тебя, Наталья, и мечтаю увидеть тебя своей женой. Разумеется, я не очень-то богат, но сумел бы обеспечить тебе достойную жизнь. Впрочем, наверное, я говорю что-то не то… Ты столь прекрасна, что заслуживаешь кого-то более достойного, чем я или Серж… Не знаю, может быть, тебе кто-то нравится… Конечно, ты притягиваешь стольких мужчин, и наверняка среди них есть весьма достойные персонажи, но… Впрочем, опять что-то не то. Наталья!
Только теперь он осмелился поднять на нее глаза и, завороженный выражением ее лица, уже не стал отводить их в сторону. Она сидела в такой позе… Никите вдруг подумалось, что, наверное, в такой же позе сидела Клеопатра, выслушивая признания своих знаменитых поклонников. Как жаль, что он не Цезарь и не Марк Антоний (хотя и неоднократно исполнял их роли в пьесах Шекспира!), а потому не может предложить любимой женщине стать царицей покоренного им мира! Как жаль, что он всего лишь скромный актер без ангажемента и с не совсем понятными перспективами! Никогда прежде его не волновали проблемы власти и славы, богатства и могущества, и вот теперь, поставив свое счастье в зависимость от решения этой чудесной девушки, он вдруг понял, насколько же мало может бросить к ее восхитительным ногам!
Изящная маленькая ножка, закинутая на другую, игриво покачивалась в воздухе, а Никита, затаив дыхание перед этим упруго-рельефным чудом, жадными глазами следил за восхитительным маятником. Ему вдруг страстно захотелось упасть на колени и прижаться к ней губами, и захотелось с такой неистовой силой, что он задрожал.
Однако стоило ему увидеть глаза Натальи, как он мгновенно понял, что она угадала его желание. Угадала – и, устало улыбнувшись, покачала головой.
– Не стоит, Никита.
К чему относилось это «не стоит»? Только лишь к желанию целовать ее ножки или к случайно вырвавшемуся предложению выйти за него замуж? Никита не понял этого, но уныло поник головой.
