И, словно в ответ на мои мольбы, в зале внезапно зажигается свет.
Описать, то, что происходит в зале почти невозможно, мы с Мишкой, оказываемся почти ангелами, хотя смотрим вокруг выпученными глазами, но нам необходимо лишь перевести дыхание, а вот некоторым парочкам посложнее принять благопристойный вид. Опять лучше всего тем, которые в лоджии, они так и не показываются. Я не могу отвести глаз от девочки в нашем ряду, далеко, справа, юбку она успела одернуть мгновенно, но, увы, ниже колен белеют ее скрученные трусики, надеть она их сможет, только когда снова выключат свет, а пока бедняга пытается прикрыться сумочкой, делает вид, что что-то ищет на полу, отчего привлекает к себе еще большее внимание.
Парни начинают свистеть, материться, начинается сплошной бедлам.
— Убью, — вдруг произносит Мишка, и встает.
— Куда ты? — я не понимаю, что происходит.
— Они нарочно включают свет, — он хочет выйти.
Я, наконец, соображаю, в чем дело и удерживаю его за руку.
— Не ходи, не надо, — Мишка, злится, но в конце концов, садится на место.
Я рада своей маленькой победе над ним.
Настроение все же испорчено и, когда Мишка предлагает мне уйти, я соглашаюсь.
Мы выходим из кинотеатра, уже почти стемнело, не торопясь, мы идем по улице.
Темно-синее небо, одуряющий запах акации, начало лета, как я люблю эту пору.
Мишка берет меня за руку, сердце мое стучит тревожно, я знаю, куда мы идем.
Пионерлагерь встретил нас неприветливо. Два дня, почти не переставая, лил мелкий, совсем осенний дождь. Дети, так весело шумевшие во время отъезда, теперь утихли, нахохлились, и никто не знает, как убить время и чем их, несчастных, развлечь.
Мне, похоже, не совсем повезло. Меня определили вожатым к десятилеткам. В отряде 30 голов малышни. Воспитательница лет тридцати, вся увлеченная своим сыночком, который здесь же, в нашем отряде.
Вожатых двое, студентка второго курса из пединститута, и я.
Детвора спит в двух больших палатах, с девочками спит воспитательница, а с пацанвой студентка и я. Студентку зовут Зина, она красивая, фигуристая.
Шестнадцать кроватей стоят в два ряда, палатка — это деревянный каркас, обтянутый с боков толстым брезентом, крыша покрыта шифером. У входа в одном ряду моя кровать, в другом Зинина. Подъем в восемь, отбой в десять.
Время между восемью и десятью — это наша работа. Оказывается, это совсем нелегко — смотреть за расползающейся малышней, веселить, развлекать, и, как ноет наша воспитательница, где ваш воспитательный процесс.
