Траурная процессия, идущая к кладбищу по Панафинейской дороге, казалась огромной извивающейся тварью: в начале головы колебалось раскачивавшееся на плечах четверых рабов тело; за ним шли ближайшие родственники – Дамин, Этис и Элея, – погруженные в скорбное молчание, гобойщики, юноши в черных туниках, ожидающие начала ритуала, чтобы заиграть; и наконец, белые пеплумы четырех плакальщиц. Тело твари составляли друзья и знакомые семьи, шагавшие двумя рядами.
Процессия вышла из Города через Дипилонские ворота и двинулась по Священной дороге, вдали от света жилищ, во влажной и холодной ночной дымке. Камни Керамика изгибались и подрагивали в свете факелов; свет то и дело выхватывал фигуры богов и героев, покрытые мягкой смазкой ночной росы, надписи на высоких стелах, украшенных волнистыми силуэтами, и строгие урны, увитые ползучим плющом. Рабы осторожно опустили тело на погребальную поленницу. Гобойщики запустили в воздух извилистые трели своих инструментов; плакальщицы танцевальным движением разорвали свои одежды и затянули колеблющийся холод песнопений. Начались возлияния в честь богов умерших. Присутствующие разошлись, чтобы наблюдать за ритуалом: Гераклес устроился поблизости от огромной статуи Персея; отрубленная голова Медузы, которую герой держал за змеиные волосы, была как раз на уровне его лица и, казалось, глядела на него вытаращенными глазами. Кончились песнопения, прозвучали последние слова, и золотистые головы четырех факелов прикоснулись к краю поленницы: многоголовый Огонь, извиваясь, взметнулся, и его многочисленные языки всколыхнули холодный и влажный воздух Ночи.[6]
Мужчина постучал в дверь несколько раз. Никто не ответил, и он снова постучал. На темном афинском небе зашевелились многоголовые облака.
Наконец дверь открылась, и за ней показалось бледное лицо, лишенное черт, закутанное в длинный черный саван. Смутившись, почти испугавшись, мужчина запнулся и пробормотал:
– Я хочу видеть Гераклеса Понтора, которого называют Разгадывателем загадок.
Темная фигура тихо отскользнула в тень, и, все еще в нерешительности, мужчина вошел в дом. Снаружи продолжал громыхать гром.
Усевшись у стола в своей небольшой комнатке, Гсраклес Понтор отложил свиток и отрешенно сосредоточился на большой извилистой трещине, которая спускалась с потолка до середины передней стены, когда вдруг дверь мягко распахнулась и на пороге показалась Понсика.
– Ко мне пришли, – произнес Гераклес, читая гармоничные волнистые движения узких ладоней и подвижных пальцев своей скрытой маской рабыни. – Мужчина. Хочет видеть меня. – Руки колыхались одновременно, десять голов пальцев разговаривали в пространстве. – Хорошо, впусти его.
