Вот бы!.. Обсуждаем все это…
В пулеметном гнезде
5 ноября. 20 часов
Когда Иониди ушел, сказав, что «надо поработать с разведчиками», в командной половине блиндажа я, в сущности, остался один, потому что замещающий комбата Волков непрерывно висел на телефоне, слушая и пытаясь разобраться в обстановке. Мне показалось ненужным сидеть здесь, когда весь центр событий, относящихся к батальону, переместился туда, на левый фланг его, в 1-ю роту, ведущую бой. В три часа дня оттуда пришел Ероханов за биноклем и какими-то бумагами Трепалина, я спросил его:
— Вы сейчас опять в роту?
— Ага, туда, комбат там, — ответил он.
— Проведете меня туда? — спросил я.
И он ответил:
— А чего ж?.. Пойдемте. Тут недалеко. Только… — Он глянул на опоясывающие меня ремни: — У вас, товарищ командир, оружия нету?
Пистолета у меня действительно не было: в середине августа, уезжая по вызову Политуправления из Петрозаводска, я должен был сдать выданный мне в Ухте пистолет — там оружия не хватало. С тех пор получить личное оружие мне было негде. Иногда я брал с собой только две ручные гранаты.
— А у меня вот гранаты есть! — кивнул я на сумку с двумя гранатами, висевшую на стене.
При этом я подумал, что, по сути дела, мне вовсе не обязательно идти туда, где они могут понадобиться. Но такие нечаянно возникающие мысли я уже давно привык подавлять в себе, а потому, быстро надев шинель, опоясавшись поверх нее ремнями, я вышел с адъютантом из блиндажа. Мы сразу же вступили в глубокий ров, присыпанный свежим снежком, и по мерзлым комьям земли пошли быстрым шагом.
Ров проходил по лесу, от него ответвлялись ходы сообщения. Мы миновали несколько землянок и блиндажей, перед которыми стояли в укрытиях часовые. Они наклонялись ко мне, и я, не сбавляя шага, вполголоса произносил сообщенный мне адъютантом пропуск.
— Теперь вправо, сюда! — сказал мне Ероханов, из вежливости к старшему командиру шедший сзади. — Теперь поглядывать надо!..
Направо был ход сообщения глубиной мне примерно по пояс. Лес поредел, — это была опушка, за которой вперед простирался тоненький молоднячок вперемежку с кустарником. Вся местность тут была изрыта ходами сообщения и траншеями, в которых не было никого, и я шел в их лабиринте, поворачивая по указаниям моего спутника то влево, то вправо. Ожесточенные шквалы разрывов теперь слышались громко и — казалось мне — всюду вокруг. Но впереди, левее, там, откуда доносилась частая чечетка пулеметных очередей, мины рвались с особенной густотой, как будто лопающиеся волны какого-то металлического прибоя. Только по ним и можно было определить направление, — ходы сообщения в кустарнике так перепутались, что найти здесь нужный мог только человек, излазивший их все и давно изучивший их.
