предлагал взорвать корабль, но офицеры не согласились. 13 сентября у Константинополя корабль был захвачен турками.
Екатерина II – Г.А. Потемкину
15 сентября 1787
Поздравляю тебя, мой друг Князь Григорий Александрович, с доброй обороною фрегата «Скорого» и бота «Битюга». Естли по сему сметь судить, то о успехе Марка Войновича за верно полагать можно.
Бога прошу, да поможет тебе и всем. Adieu, mon Ami.
Первые сведения о флоте, попавшем в страшный шторм, были неутешительны. Пропали все три линейных корабля и все большие фрегаты, имевшие сильное артиллерийское вооружение.
«Из донесений моих увидите, что Севастопольский флот разбит бурею, – писал Потемкин Безбородко. – Ежели бы сражаясь с неприятелем пропал, то бы нанес ему вреда вдвое. При слабости моего здоровья сей удар для меня поразительный. Потеря сия влечет за собою немало».
Корабли и фрегаты стали поодиночке возвращаться в Севастополь. Собиралась эскадра медленно. Теперь главными были лишь вести о тех, кто только что вернулся. Совершенно отчаялись ждать с моря и флагманскую «Славу Екатерины».
Дмитрий Сенявин вспоминал: «12-го числа с рассветом по прошествии шторма стали мы вооружаться, к обломкам мачт поставили запасные стеньги, на них брам-стеньги, привязали паруса и к вечеру при попутном ветре снялись с якоря. Хорошее время и такие ветры весьма благоприятствовали нам. 21-го числа, поутру вошли мы в Севастополь, благодаря Бога, можно сказать, благополучно».
Сойдя на берег, командующий Войнович написал Потемкину письмо:
«Когда-то надеялся иметь счастие Вашей Светлости доносить о славе и победах, нахожу себя несчастливейшим человеком и принужденным доносить о крушении наших сил, под моею командою состоящих; на кораблях, в которых полагал всю свою надежду и смелость, и мнил оными все в свете предпринять, оные мне манкировали и 6 часов шторму претерпеть не могли, потекли и великая качка их всех почти расшатала; такелаж их весь стал негоден и порвался, от чего и мачты потеряли и подвергли всех крайнему несчастью. С лишком 20 лет, Ваша Светлость, как хожу в море и по всем морям был, но такого несчастия и предвидеть не мог, и как спаслись, одному Богу известно. Если бы я не решился на корабле «Слава Екатерины», и сие из отчаянности, на открытом море приказать якорь бросить, оный бы через 2 часа потонул от великой течи.
Не было, Ваша Светлость, никаких недостатков ни в рачении, ни в усердии, ни в осторожности, ни в искусстве, а все произошло от слабости судов и их снастей; хотя шторм прежде такой был, но если бы все крепко было, устояло бы, да качество судов лучшее.
