— Нет… Я обещал.
Он покачал головой и снова упал на кровать.
— Это глупо, Лекадьё, — сказал Клайн.
Лекадьё быстро приподнялся.
— Что случилось? — спросил я его. — Расскажи наконец, в чем дело… Клайн, оставь нас, пожалуйста.
Мы остались одни. Лекадьё уже овладел собой. Он встал, подошел к зеркалу, привел в порядок волосы, галстук и сел рядом со мной.
Тогда только, лучше его разглядев, я заметил страшную перемену, происшедшую в его лице. Его взор как будто потух… Я почувствовал интуитивно, что в этом удивительном механизме разбилась какая-то главная часть.
— Госпожа Треливан? — спросил я.
Я подумал, что она умерла.
— Да, — сказал он со вздохом… — Не сердись… я все тебе скажу… Да, сегодня после урока, Треливан через лакея передал мне просьбу зайти к нему в кабинет. Он работал. Он сказал мне: «Здравствуйте, мой друг», спокойно окончил свою статью и не говоря ни слова протянул мне два моих письма… Я имел глупость писать письма не только сентиментальные, но и такого содержания, которые лишали меня всякой возможности защищаться. Я начал бормотать сам не знаю что, какие-то бессвязные фразы. Я не был подготовлен; я жил, как ты знаешь, в сознании полной безопасности. Он был совершенно спокоен; я же чувствовал себя преступником.
Когда я замолчал, он стряхнул пепел своей папиросы, — какая выдержка, Рено!.. Несмотря на свое состояние, я им залюбовался. Это большой актер. Он начал говорить о «нашем» положении с беспристрастностью, отрешенностью и ясностью суждений, поистине удивительными. Я не могу тебе дать представление о его речи. Все казалось мне ясным, очевидным. Он говорил мне: «Вы любите мою жену; вы ей об этом пишете. Она тоже любит вас и, как я думаю, ее чувство к вам очень искреннее, очень глубокое. Вы вероятно знаете, чем была наша супружеская жизнь? Я не могу винить ни в чем ни вас, ни ее. Больше того, у меня тоже есть причины желать в настоящий момент свободы, и я не буду препятствовать вашему счастью… Дети? У меня, как вы знаете, только сыновья: я помещу их в лицей… Все устроится при желании и доброй воле. Дети от этого нисколько не пострадают, наоборот. Средства к жизни? У Терезы небольшое состояние, а вы будете зарабатывать на жизнь… Я вижу только одно препятствие или, вернее, одно затруднение: я нахожусь на виду, и мой развод наделает некоторый шум. Для того чтобы низвести скандал до минимума, мне нужно ваше содействие. Я вам предлагаю вполне корректный выход. Я не хочу, чтобы моя жена, оставаясь в Париже на время развода, давала невольно пищу сплетням. Я прошу вас уехать и увезти ее с собой. Я сам извещу вашего директора и устрою вас преподавателем какого-нибудь провинциального коллежа». — «Но, сударь, — сказал я ему, — я еще не получил степени». — «Ну так что же — это необязательно. Будьте спокойны: я пользуюсь еще достаточным влиянием в министерстве, чтобы назначить вас преподавателем в шестом классе. Кроме того, ничто вам не препятствует готовиться к вашим экзаменам и сдать их в будущем году. Тогда я устрою вам лучшее место. Не беспокойтесь, я не собираюсь вас преследовать… Наоборот, вы находитесь в затруднительном, неприятном положении… я это знаю, мой друг, — я вас жалею, понимаю вас… В этой истории я забочусь о ваших интересах столько же, сколько о своих собственных, и если вы примете мои условия, я вам помогу выпутаться… Если вы от них откажетесь, то я буду принужден прибегнуть к законным путям».
