На вид ей было лет 25. Она родилась в Токио от матери-американки и отца-японца. Отца своего Кенко не помнила, а мать умерла три года назад от сердечного приступа.
Кенко неплохо зарабатывала, выступая в ночном клубе. Правда, голос ее был довольно слабым, но микрофон отлично скрывал этот недостаток. К тому же у Кенко были определенные артистические способности, и она вкладывала в пение много эмоций, это очень нравилось публике.
Среднего роста, с фиалковыми глазами и волосами цвета вороного крыла, она была очень привлекательна.
Давид продолжал сидеть на диване, пока жена возилась на кухне. Он чувствовал себя слабым и никчемным. Аппетита не было, но он решил заставить себя съесть шницель, поджаренный Кенко.
— Все будет хорошо, Давид, — доброжелательно сказала ему Кенко.
Их семилетняя дочь Ника сидела целый вечер за компьютером и играла. Это было ее любимым занятием. Понимая, что родителям не до нее, она молчала.
— Ника, пожалуйста, иди спать, — ласково обратилась Кенко к дочери.
Вздохнув, девочка нехотя выключила компьютер, собрала все принадлежности и поплелась к себе.
Ее крохотная комнатка напоминала кабину космического корабля в миниатюре. Вместо игрушек, какие бывают обычно у детей ее возраста, Ника предпочитала иметь дело только с компьютером и электронными играми. Поэтому вся комната ее была оснащена именно этим оборудованием, а на стенах висели различные схемы и чертежи. Она часами просиживала за клавиатурой дисплея, над разработкой стратегии новой игры или собирала на экране нового робота.
Давид открыл дверь в комнату дочери. Она еще не спала, но глаза ее были закрыты. Он, было, собрался уйти, но Ника позвала:
— Эй, папа!..
Давид остановился.
— Ты уже, вроде, спать должна, — он посмотрел на часы.
— Скажи, это правда, что я слышала из новостей?
— Что именно?
— Что там, на улице, идет война. — Ника приподнялась.
Давид опешил. Ему было удивительно, что ребенок понимает ту ситуацию, которая сложилась.
— Нечего слушать, что там говорят. Все это чепуха. Не обращай внимания.
Он наклонился над дочкой, поправил на ней одеяло и поцеловал теплую нежную щечку:
— Малышка, не беспокойся, это наш дом, здесь мы в безопасности.
В этот момент он ощутил страшный удар, сотрясший квартиру. Что-то зазвенело, заскрежетало.
Давид, вскочив, зацепился за стул и упал на пол, больно ударившись о край кровати.
Казалось, началось многобалльное землетрясение.
Одна стена их квартиры раскололась и с грохотом рухнула, подняв невероятные клубы пыли. Потолок начал с хрустом оседать… Стекла брызнули на асфальт тысячами зловещих осколков.
