― Добрый день, сэр!
― Здесь кто‑нибудь промышляет черепах? — спросил я.
Люди снова взглянули на меня, а потом стоявший вводе человек переспросил:
― Что вы сказали, сэр?
― Вы ловите здесь черепах?
― Черепах? Иногда мы их ловим, сэр…
― Хорошо. Тогда скажите, сколько пород черепах вы ловите?
Я всегда так спрашивал: без всяких обиняков. И на протяжении доброй тысячи миль ничего не слышал о ридлеях.
Все трое начали о чем‑то говорить между собой, но так тихо, что за шумом прибоя я не мог разобрать слов. Они пытались сосчитать на пальцах, но, видимо, никак не могли прийти к соглашению. В конце концов те двое, что раньше не обращали на меня внимания, посмотрели наверх и сказали что‑то громко, но непонятно.
― Что вы сказали? — крикнул я.
Один из них уставился на меня, потом пожал плечами, ухмыльнулся и принял очень важный вид. Я так и не понял почему.
― Он сказал насчет черепах, сэр… — пояснил старик.
― На каком языке он говорил? — спросил я.
― На местном… — ответил он.
― На каком местном?
Тут началось бормотание, обмен мнениями вполголоса. Затем старик снова посмотрел на меня.
― На французском, сэр. Он говорил по–французски…
Неожиданно оба рыбака схватили старика за плечи и начали с жаром отчитывать. Затем все трое успокоились, посмотрели на меня, и тот, что стоял в воде, снова заговорил.
― По–карибски, сэр. Они говорят по–карибски. Мы называем этот язык местным[4].
Тут я призадумался.
― Хорошо! А как насчет черепах? Вы обещали мне сказать, какие здесь ловятся. Решили вы что‑нибудь?
Мы ловим пять различных черепах, сэр.
― Превосходно… — начал я, но тут меня словно камнем ударило, и я крикнул: — Пять! Вы сказали, пять?!
На этот раз старик посмотрел на меня с недоумением. И остальные тоже. Я понял, что веду себя неприлично. Чтобы сгладить впечатление, я начал отхаркиваться, плевать и вести себя очень непринужденно.
― Отлично! Пять, значит… — сказал я. — Какие же эти пять пород? Во многих местах ловят только четыре. Какие вы ловите?
― Четырех‑то мы часто видим. Мы ловим биссу… Знаете такую, сэр?
― Биссу, знаю. А вы ловите кожистую?
― Это какая же?
― Такая большая, черная, с хребтом. Самая здоровенная. Лут…
― Да, сэр, луг… только мы называем ее черепаха Ориноко.
― Правильно! Затем вы ловите зеленых.
― Ваша правда, сэр.
― Затем логгерхедов.
― Да, логгерхедов. Но мы ловим их только в глубоких водах.
Тут я перевел дыхание. В услышанном не было ничего загадочного; тайна должна была раскрыться сейчас.
― Хорошо, — сказал я. — Ну а еще какая? Как называется еще одна порода?
