— Нет, вы только послушайте этого доморощенного апостола, присвоившего себе роль пророка!
— Я сам, господин прокурор, вот уже несколько лет заставляю себя соблюдать ряд предосторожностей, чтобы иметь возможность наслаждаться этой жизнью так же долго, как и вы, и надеюсь, что мне это удастся.
— Все дело в том, — произнес Лаборд, — что король не признает доводов разума. И молодые особы, окружающие его, этим пользуются. Красотка дразнит его, постоянно устраивает маленькие провокации и раздувает его последние искры. Она не похожа на Помпадур, у нее нет политических амбиций, однако она использует свое влияние, дабы услужить тем, кто убеждает ее, что эти амбиции у нее есть.
— Вы хотите сказать, что ее «эгийонируют», — вздохнул Бурдо.
Намек на первого министра, герцога д'Эгийона, встретили аплодисментами. Лаборд вздохнул.
Николя вспомнил, что друг его недавно поссорился со своей любовницей Гимар, которую он довольно долго делил с принцем Субизом. Когда же принц решил покончить с двусмысленным положением, он поставил Гимар перед выбором, а первого служителя королевской опочивальни обвинил в том, что тот наградил актрису сифилисом. Та передала болезнь принцу, тот в свою очередь передал его графине де л'Опиталь, а графиня — неизвестно кому… конец цепочки терялся то ли в городе, то ли при дворе, ибо разобраться в обильных любовных связях знати было практически невозможно. Лаборд доверительно сообщил Николя, что по совету полковника французской гвардии Бирона он лечится противовенерическими пилюлями, изготовленными знахарем по имени Кайзер; полковник успешно испытал эти пилюли на своих солдатах, развращенных городской жизнью.
— Правда ли, что красотка купила за двадцать тысяч ливров полотно Ван Дейка, где изображен Карл I Английский в полный рост и повесила его напротив портрета короля, дабы напоминать ему, какая судьба ждет его, если он начнет идти на уступки парламенту?
— Не знаю, насколько верно это объяснение, но я не раз имел возможность любоваться этим портретом в покоях фаворитки. Возможно, мысль повесить оба портрета друг напротив друга пришла в голову д'Эгийону, захотевшему польстить нездоровым вкусам моего повелителя. Как бы там ни было, всякий раз, когда я вижу эти портреты, мне становится не по себе. Увы, силы короля уже не те. Теперь, чтобы сесть в седло, ему требуется лесенка. Он намерен использовать изобретение графа д'Э, который, утратив быстроту движений, изобрел специальную карету для охоты. Кузов ее поворачивается на шарнире, и граф, не выходя из кареты, успевает выстрелить в ту сторону, куда побежала дичь, и получить какое-никакое удовольствие от охоты. А короля как всегда одолевают мрачные мысли.
