Еще одна проблема требовала срочного решения. В их репертуаре было не более 30 песен, а играть приходилось семь часов подряд. Джон нашел выход: пороть всякую чепуху под музыку, а музыку повторять по нескольку раз. Это тоже понравилось. По городу поползли слухи о ливерпульцах, в клуб стал собираться народ. Появились поклонники, которые приходили уже регулярно. Их обязательно нужно было удержать. Учить новые песни и репетировать не было времени, а если играть одно и то же, можно наскучить слушателям.
И тогда решили играть длинные и разнообразные импровизации. Думали, спорили, пробовали, слушали, искали красивые созвучия. У них не было музыкального образования, и они интуитивно, благодаря своим способностям и упорству находили то, чему другие учатся в музыкальных учебных заведениях. Сами того не зная, они научились гармоническому варьированию, разработали разнообразные приемы модуляции. Это уже было то, что со временем выделило «Битлз» в особую категорию поп-музыкантов и помогло им создать собственный музыкальный язык. Такая вынужденная практика импровизации обогатила опыт ансамблевой игры и пения музыкантов группы, помогла им опробовать возможности своих инструментов, расширить пределы своих собственных умений и навыков, найти варианты сочетаний голосов.
Однако удлинение номеров за счет импровизации было половинчатым решением проблемы нехватки репертуара. Импровизировать бесконечно нельзя — слушатели здесь не те тонкие знатоки, которые посещают джаз-клубы.
И ребята нашли еще один выход. В Ливерпуле они всегда вели себя на сцене непринужденно. Они разговаривали друг с другом и с залом, смеялись, спорили и ссорились между собой, ели, пили, разгуливали по сцене. Это нравилось молодежи. Вместе — музыканты и слушатели — они составляли одно целое. Однако то, что срабатывало в молодежной аудитории, не могло стать эффективным в этой разношерстной толпе. И Джон придумал включить в программы выступлений «Битлз» элементы буффонады и мьюзикла.
Совместными усилиями удалось вычленить набор общезначимых тем, которые можно было успешно обыгрывать с этими грубоватыми людьми: гитлеризм и фашизм, нелепости быта, секс, промахи провинциала на Репербане. Джон шаржированно гримировался под Адольфа Гитлера и в таком виде исполнял соло на гитаре. Кривлянья и малопочтенные жесты пародируемого персонажа вызывали восторг аудитории. В другом номере Леннон выскакивал на сцену с нацистским приветствием и с одурелым выражением лица, нацепив на шею сиденье от унитаза и засунув в рот сосиску. Молодой задор и нахальство действовали безотказно. Публика каталась от хохота. Но больше всего оваций срывал Джон, когда у него на сцене сваливались штаны и он убегал за кулисы в трусах.
