Джон усиленно продолжал искать барабанщика. Томми Мур наотрез отказался, как его ни уговаривали. Он навсегда распростился с карьерой музыканта и пошел работать на завод. Свою ударную установку, правда, он оставил «Серебряным жукам».
Поиски были тщетными. Джон даже пошел на хитрость. Каждый раз перед выступлением группы он выходил на сцену и как бы полушутя обращался к аудитории: «Кто из вас считает себя барабанщиком, может подняться сюда и попробовать». Однажды откликнулся здоровенный валлиец. Он стал так усиленно колотить по барабанам, что чуть их не разбил.
В это время «Битлз», как они стали теперь себя называть, получили приглашение играть в Гамбурге. Произошло это совершенно неожиданно.
Как-то еще в середине 50-х годов в «Джакаранду» забрели гамбургские моряки. Тогда там играл оркестр из Вест-Индии. Вернувшись домой, моряки стали рассказывать, что в ливерпульских кабаках играют великолепную музыку. Оркестрантов из Вест-Индии пригласили в ФРГ.
Аллан Уильямс поехал с ними. В Гамбурге он познакомился с владельцем клуба «Кайзеркеллер» Бруно Кошмидером. Аллан всячески расхваливал Кошмидеру ливерпульских музыкантов, и тот решил пригласить кого-либо из ливерпульцев к себе на Репербан (Репербан — известная во всем мире улица в Гамбурге, где сосредоточены разные увеселительные заведения (публичные дома, стрип-клубы, рестораны и т. п.)). Первым отправился Тони Шеридан. Он был хорошим певцом и гитаристом, но ему не очень везло дома. В Гамбурге Тони имел сенсационный успех. Следующей была ливерпульская рок-группа «Дерри энд Сениорз» — и снова успех. В 1960 году Кошмидер опять обратился к Аллану Уильямсу с просьбой найти для него хороший ансамбль. Ливерпуль в это время буквально кишел рок-группами, многие из которых играли лучше «Битлз». Но у одних были ангажементы дома, другие просто не хотели ехать. И выбор пал на группу Джона Леннона.
Ребята были бесконечно счастливы. Но как ехать без барабанщика? Контракт предусматривал полный состав ансамбля. Тогда-то Маккартни и позвонил Питу Бесту.
Родители не разделяли восторгов молодых музыкантов. В Гамбурге было много такого, что крайне шокировало традиционно строгих англичан. А о Репербане говорили только шепотом. Мона Бест, правда, полностью полагалась на скромность и серьезность сына. Луиза Харрисон тоже не боялась, что ее младший сын пустится на чужбине во все тяжкие: он ведь был совсем маленьким. Что касается Милли Сатклифф, то вопрос о поездке дома не обсуждался: Стюарт просто поставил ее в известность. Он, правда, сам сначала не очень хотел ехать, но Джон уговорил его. Стюарт был рад помочь другу. Хуже дела обстояли у Пола. Он давно уже запустил занятия в Ливерпульском институте. В этом году он сдал только один экзамен по программе средней школы и по настоянию отца остался еще на год в промежуточном классе, чтобы подтянуться и попытаться сдать английский язык и гуманитарные дисциплины на повышенном уровне (Экзамены на получение аттестата об общем образовании сдаются в английской школе по разным программам: 1) на обычном уровне по окончании 5 класса; 2) на повышенном и на стипендиальном уровнях по окончании 6 класса),— отец все еще мечтал, что сын поступит в педагогический колледж. Сам Пол поначалу хотел вообще бросить школу, но сообразил, что если пойдет работать, то не сможет столько времени уделять музыке. И вот как раз сейчас должны были начаться экзамены. Отец и слышать не хотел о Гамбурге. Полу пришлось пригласить для переговоров Аллана Уильямса, и Джим в конце концов дал согласие.
