Был еще в той пещере почти засыпанный ход, который вел дальше, в глубь горы, но мне в тот раз было не до него. После, когда мы забрались под землю уже вдвоем, я пытался залезть в этот ход, но тогда...
Впрочем, лучше все по порядку.
Недалеко от реки, где берег дыбился к небу желто-бурым скалистым обрывом, строители решили добывать камень. Я об этом случайно услышал, когда отец разговаривал с какими-то людьми со стройки. Услышал и тут же забыл.
Мы с Александром Ивановичем сидели на откосе, разбирали добытые образцы пород и заворачивали их в бумажки, на которых геолог предварительно делал необходимые пометки. Было что-то около десяти, когда вдруг вдали протяжно взвыла сирена. Поглядел я на реку, думал буксир идет — нету буксира. Стали мы дальше образцы разбирать, сирена умолкла, все спокойно, и тут как жахнет! Даже земля колыхнулась. Потом грохнуло еще раз, еще... Мы вскочили, глядим, а повыше, где начинался обрыв, ничего не видно, только желтое облако шевелится.
— Камень рвут,— догадался я. Тут снова взвыла сирена.
— Это «отбой»,— объяснил Александр Иванович. Я говорю:
— Раз уж отбой, айда посмотрим, что там подрывники натворили.
Александру Ивановичу тоже не терпелось: ему было интересно проследить какие-то каменные жилы, которые уходили в глубь обрыва.
До нового карьера мы добрались, когда дым и пыль уже уплыли. Могучие темно-бурые скалы, нависавшие над тропкой, рухнули. Казалось, какой-то великан отколупнул часть обрыва огромной ложкой, обнажив его светлую начинку. Тут и там громоздились расколотые глыбы, и все было завалено острыми обломками, щебнем.
Подрывники уже ушли. Птицы, перепуганные взрывом, разлетелись, стояла удивительная тишина, и только один ополоумевший кузнечик все пилил и пилил без остановки. Иногда он словно бы заикался и тут же принимался «чижижикать» еще скорей. Меж камней я отыскал клочок промасленной бумаги, обрывки проводов, два камня с черными подпалинами от взрыва и раздумывал — взять их себе в коллекцию или нет, когда заметил между глыбами у подножия скалы черную дырку. Подошел, заглянул внутрь — темно, только холодком тянет. Сунул в дыру ветку — до конца не достает. Тогда я стал отбрасывать камни. Один я лезть не хотел — боязно: фонаря нет, спичек нет. Я читал, что в пещерах такие провалы бывают — ужас! — можно целый час падать. Я окликнул Александра
Ивановича, он ответил «сейчас». Я подождал, снова крикнул, а потом не выдержал и просунулся в дыру. Как только глаза привыкли, полез дальше. Когда забрался метров на семь, стало посвободнее. Потом стенки, потолок вовсе разошлись, и я смог встать. А дальше был поворот и ступеньки вниз. Я бы туда не пошел, и уже хотел лезть обратно, только смотрю — впереди свет, вроде бы лампа горит. «Зачем здесь лампа? — думаю.— Откуда? И для чего тогда понадобилось гору взрывать, если в ней вырублены подземелья да еще и электричество проведено?»
