Захариил изо всех сил старался сохранить сосредоточенное выражение лица, хотя мысли его лихорадочно метались в поисках подходящих аргументов, способных убедить примарха.
— Мне кажется, мы можем сказать, что сделали здесь все, что могли, и в интересах Легиона было бы лучше вернуть нас к боевым братьям, в состав флотилии. Особенно это касается брата Лютера, чьи воинские и дипломатические способности давно и хорошо известны. Повелитель, если вы решите вернуть на фронт хотя бы одного из нас, пусть это будет он.
Сцепленные за спиной руки Захариила непроизвольно сжались в кулаки. Он еще о многом хотел сказать, но чувствовал, что и так уже слишком долго испытывает судьбу. Он склонил голову перед линзами машины:
— Я надеюсь, получив мое прошение, вы увидите в нем логику. Все мы исполняем свой долг перед Императором, мой лорд, и просим лишь об одном: служить так, как было нам предначертано, разить врагов и возвращать утраченные миры человечества.
Несмотря на сильнейшее желание продолжать, Захариил торопливо отвесил еще один поклон и, быстро протянув руку, выключил самописец. В маленькой комнатке установилась тишина, нарушаемая лишь едва слышным гудением скриптора, переносящего послание в устройство памяти, да гулом голосов из соседнего операционного центра. Молодой библиарий, вздохнув, отвернулся от машины и окинул взглядом тесное помещение, заставленное блестящими серыми корпусами шкафов с ровными рядами магнитных сердечников. Здесь хранились записи о состоянии любых дел — от деталей тренировочного процесса до отчетов о производстве боеприпасов. Окно напротив стола выходило на Башню Ангелов и южный сектор обширной территории Легиона, где располагались склады оружия и тренировочные комплексы. Высокие шпили пронзали пелену вечернего смога, поблескивая красными и зелеными навигационными огнями. Захариил наблюдал за неутихающей жизнью военного лагеря и гадал, что стало с магистром Ремиилом.
Послышалось лязганье рычагов, и скриптор выбросил магнитный сердечник. Захариил осторожно вынул небольшой цилиндр из гнезда и уложил его в медный футляр, украшенный символами Легиона. Сверившись с внутренним хронометром, он понял, что как раз успевает застать отряд на посадочной площадке. Захариил по вокс-связи вызвал транспорт, набросил на голову капюшон стихаря и направился к лифту, расположенному в дальнем углу операционного центра. По мере спуска вглубь огромной горы его не покидало ощущение надвигающегося несчастья.
