— Наверно, не могли. Наверно, посчитали, что ты должна это знать. Только вот почему не сказали раньше, это действительно странно. Обычно от приемных детей ничего такого не скрывают. Например, Дженкинсы, что живут в конце улицы, воспитывали Ханта как собственного сына до двенадцати лет, но потом все-таки рассказали.
Лиза покачала головой.
— Нет, ты упускаешь два момента.
— Каких же?
— Во-первых, меня воспитывали не как приемную, а как свою родную. Меня выдавали за нее. И, во-вторых, кроме папы и мамы, никто, кажется, ни о чем не догадывался, а это уже о многом говорит.
— Что ты имеешь в виду?
— Подумай сама. Ребенок не может появиться в одночасье, его надо выносить. Беременность не скроешь. Нельзя встать однажды утром и сообщить знакомым, что у тебя родилась дочь. Значит, либо мама уезжала куда-то по крайней мере на четыре — пять месяцев, либо притворялась беременной. Ну, например, носила под платьем подушку или что-то в этом роде. Другими словами, все это готовилось заранее.
Кейт устало потянулась, зевнула и с опозданием прикрыла рот ладошкой.
— Да, запутанная история. И какой вывод?
— Вывод? История не только запутанная, но, похоже, и темная. Почему папа и мама так упорно все скрывали? Почему моя настоящая мать ни разу за двадцать шесть лет не поинтересовалась, как там ее дочь? Почему…
— Этого ты не знаешь, — перебила ее Кейт. — Может, и интересовалась, да только тебе ничего не говорили. Меня больше другой вопрос волнует.
— И какой же?
— Почему мама все же рассказала тебе об этом. Да еще упомянула этого Чалмерса. Не хочешь позвонить?
Лиза посмотрела на часы.
— Пожалуй, нет. По крайней мере не сейчас. Во Флориде сейчас раннее утро. И вообще… Хочу сначала навести справки здесь. Поговорить с мамиными знакомыми — например, с миссис Грейстоун или миссис Карвет. Проверить запись о рождении. Просмотреть документы здесь, дома.
Кейт еще раз потянулась, бросила взгляд на бутылку и решительно поднялась.
— Ладно, давай поговорим обо всем завтра. Честно говоря, у меня сегодня мысли разбегаются. — Она обошла столик, погладила Лизу по голове и чмокнула в макушку. — Ты только будь осторожна, хорошо? И помни — я всегда с тобой. Спокойной ночи, сестренка.
— Спокойной ночи, — пробормотала Лиза. — И не беспокойся за меня — я вовсе не собираюсь ворошить муравейник прошлого.
Если бы мы всегда выполняли свои же обещания.
Она долго лежала в темноте, пытаясь уснуть, вытеснить из головы мысли, что кружились там бесконечным хороводом. Жизнь, еще утром казавшаяся простой и ясной, внезапно перевернулась, как переворачивается получивший пробоину корабль. Все вроде бы осталось прежним, но выглядело теперь иначе. Пол ушел из-под ног, и сама она повисла в пустом пространстве, не зная, за что ухватиться, кого звать на помощь и что вообще делать — выбираться из каюты и бросаться в незнакомое, неприветливое море или ждать, пока кто-то придет на выручку.
