— Угрюмый.
Он оглянулся. А, Ролли. Ролии безобидный, с ним не страшно, он сам всех боится. Правда, и ничего серьёзного ему не скажешь — сразу всем выложит.
— Чего тебе?
— Говорят, свободу объявят, — шлёпали у его уха губы Ролли.
— Кто говорит, тот и объявит, — отмахнулся он.
Чего об этом говорить. Отработочные психуют, так они-то свободу ждут. Им отработать на белого хозяина без наказаний и вот она — свобода. Кто прямо из резервации, тому три года отработки, после первого побега — первое клеймо и десять лет работы, после второго побега — второе клеймо и уже вечное рабство. Да за каждое наказание срок прибавляется, и если перепродадут, то и срок заново отсчитывается. Он покосился на отработочных. Вон тот, с переломленным носом, говорят, в пятый раз свои три года начал, совсем недавно его привезли, ещё после ломки не отошёл. А этот с двумя клеймами, раб, а стоит не с рабами, а с этими, ну индейцы всегда вместе держатся.
— А если и вправду? — не отставал Ролли.
Мэтт молча ткнул болтуна кулаком под рёбра, чтоб заткнулся. Отработочные о чём-то шептались между собой. Он прислушался: английские слова тонули в незнакомых гортанных. Он ничего не понимал и потому перестал слушать.
— Все здесь?
Он вздрогнул и вытянул шею, даже привстал на цыпочках.
— Да, сэр, собрали всех.
Так, это Грегори, вон Полди, Эдвин, остальные надзиратели. А в центре хозяин, хозяйки нет, а рядом с ним белый в форме, никогда такой не видел. Русский? С виду — обычный беляк, ничего особенного. Хозяин-то с ним как, улыбается, заглядывает в глаза, как… как раб хозяину.
— Пожалуйста, лейтенант, все рабы собраны здесь, все до одного.
— Благодарю, — небрежно кивает офицер.
— Я больше не нужен?
— Нет, можете идти.
— Да-да, конечно, — хозяин как-то бочком исчезает во внутренних дверях.
Офицер сделал шаг вперёд.
— Все слышат меня?
По холлу прошёл неясный шум и оборвался, как только офицер заговорил.
— Я, офицер русской военной администрации, объявляю вам распоряжение администрации. На всей территории, находящейся под контролем русской военной администрации, рабовладение, система отработки, все отношения зависимости отменяются.
Офицер остановился, перевести дыхание, а может, хотел что-то услышать, но все молчали. И офицер продолжал. А он смотрел на него, видел, как шевелятся его губы, слышал, что тот говорит какие-то слова, но… но словно это и не с ним, словно он спит, и это во сне.
— Вот и всё, — офицер улыбнулся. — Вы свободны.
