— Ты чего так рано вскочил?
Он резко обернулся. В дверях кухни стояла Женя.
— На вот. Не ходи голым.
Он взял трусы, неловко натянул.
— Ты что, — удивилась его неловкости Женя, — никогда трусов не носил?
— Нет, в Паласе, иногда, — на последних словах он справился с голосом и смог продолжить, — не трусы, а шорты. Ну, обрезанные штаны.
— Ясно, — кивнула Женя, — подожди, я тебе резинку подтяну.
Трусы и в самом деле были ему слишком свободны и сваливались. Женя спокойно подошла вплотную к нему.
— Руки убери.
Он послушно заложил руки за спину. Она отогнула верхний край и подцепила ногтями резинку. Эркин стоял, опустив голову, и молча смотрел, как она вытягивает резинку, собирая трусы в сборку.
— Так хорошо? — подняла она на него глаза.
Он молча кивнул. Женя завязала узел и отпустила его.
— Вот так, — и повторила. — Не ходи голым.
Он опять кивнул, а она продолжала.
— Твоё высохло всё. Сегодня я рано заканчиваю, вечером зашью, где надо. А ты сегодня полежи ещё. И сейчас иди, ложись, а то опять простынешь.
Она говорила так, будто ничего и не было, и он не посмел и обмолвиться о вчерашнем. Ему велели уйти и лечь. Он сделал, как велено. Хотелось есть, но он привычным усилием задавил голод. Зазвучал голосок Алисы. Он невольно дёрнулся от него как от удара. Шаги, голоса, звяканье посуды… Рука Жени коснулась его волос.
— Эркин…
Он заставил себя спокойно открыть глаза.
— Садись, поешь.
Из-за стола на него смотрела румяная мордашка Алисы. Он отвернулся. На всякий случай. Есть, сидя в постели, было не очень удобно, но ведь главное — еда. Горячая каша, от каждого глотка тепло по телу… Глядя, как он выскребает тарелку, Женя засмеялась.
— Сейчас ещё дам. Вот, держи, — и по-русски, — Алиса, тебе дать?
— Не-а!
Женя заметила, как он напрягается, как только Алиса заговорит, и нахмурилась.
— Ладно, как хочешь. Иди на кухню, мойся, вся перепачкалась.
Когда Алиса вприпрыжку убежала на кухню, подошла к нему.
— Вот молоко, вот таблетки. Вчера не принял.
Он затравленно поднял на неё глаза, покорно проглотил таблетки, запил их молоком и, не отводя от неё взгляда, лёг.
— Не сердись на Алису. Она в твоих страхах не виновата.
— А я? — вдруг вырвалось у него.
— И ты, — горько улыбнулась Женя. — Никто не виноват, что жизнь такая. А Алиса… она ничего не поняла и уже всё забыла.
— Я понимаю, — он попытался улыбнуться, — но это сильнее меня.
— Пересиль и это, — пожала плечами Женя. — Пожалуйста, Эркин. И без этого хватает… — она оборвала фразу и продолжила другим тоном, — Ты полежи ещё сегодня, хорошо?
