— Эркин, — повторила она, — пойдём.
Он не шевельнулся, и тогда она потянула его за рукав.
— Ну же, пойдём. Надо успеть.
И он пошёл за ней.
Этот путь по ночному городу Эркин потом так и не смог толком вспомнить. Его уже трепала лихорадка, мучительно кружилась от голода и боли голова. Он останавливался, прижимался лбом к стене или дереву, пережидая приступ, и всякий раз, отрываясь от спасительной опоры, видел её. Она ждала его. По-прежнему в пяти шагах. После того, как он пошёл за ней, она уже ни разу не дотронулась до него.
А ему было совсем плохо. Он даже словно и не понял, что она узнала его. Просто… он снова услышал её голос. И пошёл за ним, не мог не пойти, не мог…
Женя не рискнула ему помочь. Хотя при каждой остановке боялась, что он упадёт. Но так… если кто и увидит их, то просто идут два человека по улице. Каждый сам по себе. Она боялась, стыдилась своего страха, но иначе не могла.
Кажется, обошлось. Вот уже и забор, калитка открылась без скрипа. Женя подождала его, дала войти, вошла сама и заперла калитку. Огляделась. Ни одно окно не светится. Дай бог, все спят. Он сам укрылся в тени сарая и там ждал, пока она достанет из сумочки ключи. Женя открыла наружную дверь и завозилась с ключами, придерживая дверь ногой. Он понял и броском преодолел освещённый луной кусок двора, скользнул в щель. Войдя следом, Женя наткнулась на него.
— Иди наверх, — она сама себя не услышала, но он понял.
Он старался идти тихо, но Женя слышала его шаги и всхлипывающее дыхание. Он же кашлем давится! — догадалась она. Он же совсем болен. Женя быстро закрыла дверь и поднялась по лестнице, перешагивая через скрипящие ступеньки.
Он ждал её. Здесь, на крохотной лестничной площадке, двоим не развернуться, и Женя, возясь с ключами, то и дело толкала его. Он только еле слышно охнул, когда боль в плече стала нестерпимой. Но вот открылась дверь, ему в лицо пахнуло запахами жилья, его слегка подтолкнули в спину, и он шагнул в тёплую мягкую темноту.
Женя заперла изнутри дверь и прислушалась. Кажется… кажется, пронесло! Они дома! Она привычно шагнула к столу, нашарила и зажгла коптилку. Так же привычно посмотрела в угол. Алиса спала. Одежда свалена кое-как, но это сейчас неважно. По заведенному ею самой обычаю, она сразу, не раздеваясь, подошла к ней, коснулась губами щёчки.
— Мам, ты? — не открывая глаз, спросила Алиса.
— Я-я, спи, маленькая.
— Ты, — удовлетворенно повторила Алиса.
Ну вот, ритуал соблюдён, теперь её до утра ничем не разбудишь. Женя огляделась. Где он? А, у печки. Греется. И… и опять кашель…
