– Понимаешь, – горячо говорила я, – я была уверена, что не люблю Ромку. Я ему была благодарна, да. Я и замуж вышла только из благодарности. Ну, и потому еще, что время подошло. Я думала: все кончено, мое сердце разбито, я все равно больше никого любить не смогу. Не оставаться же теперь в старых девах! Я убегала от реальности в придуманный мир, даже любовные романы сочиняла. Проигрывала свою неудачную жизнь в новых и новых вариациях. И не понимала, что вот он, Ромка… Он настоящий. И он способен любить. Ну кто еще способен любить столько лет?
Я всегда считала себя сильной женщиной. Ну как же, я могу сама заработать деньги для себя и детей, я получила научные звания, меня даже Интерпол любит! Но у меня был тыл, понимаешь? Я знала, что могу плыть куда хочу, а Ромка всегда прикроет. Грудью заслонит, если надо. Он же сюда за мной приехал, чтобы защитить! Жил в машине, практически не спал. А я…
– Ого, смотрите какая псина! – торопливо прервал меня Платон.
Он хотел всего лишь избежать новой истерики, но псина напугала меня по-настоящему. Это была все та же черная дворняга с оскаленной пастью и странными ногами с пятью длинными пальцами без шерсти и когтей.
– П-почему она такая странная? – прошептала я, остановившись и придерживая Платона за руку.
– Да просто одичавшая, – весело отозвался Платон, страшно довольный, что я хоть на время забыла о Ромке.
– Нет! У нее ноги не такие.
Зарычав, дворняга скрылась в кустах. Мы еще некоторое время поспорили о ее ногах, затем плавно перешли к обсуждению вопроса телегонии. Платон относился к ней все с тем же насмешливым недоверием. Похоже, за время нашего расследования он еще более убедил себя в том, что обе наследницы западных олигархов – обычные мошенницы.
Я немного поколебалась, но терять уже было нечего. Я все потеряла сегодня… Так почему бы не сказать правду?
– Ты видел моего мужа? – спросила я. – Обратил внимание, какой он белобрысый? То есть с возрастом он немного потемнел, конечно, а в детстве был просто альбиносом.
– И что? – поморщился Платон. Похоже, то, что разговор снова свернул на Романа, его не слишком порадовало.
– Я тоже блондинка, – пояснила я.
– Ну и?
– И вся наша родня светловолосая, – упорно вела я свою тему. – Но оба моих сына – кареглазые шатены.
– Бывает, наверное, – не совсем уверенно произнес Платон.
– Конечно, бывает, – согласилась я, – ведь мой жених, с которым я рассталась за год до свадьбы, был ярким брюнетом с карими глазами.
