Гора уходила отсюда в свое пространство, в свои небеса. Попирая законы перспективы, расстояние пока не убивало привычных комнатных соотношений между предметами. Экки, например, отчетливо видел, как на запасном экране, еще не слизанном осыпью, проявился Игорь, отступающий от чего-то, спиной вперед, с распахнутыми руками и втянутой в плечи головой. Вот он обернулся, заглянул в каюту Экки, изумленно округлил глаза, на секунду потерял бдительность, и тотчас же у него под мышками, поверх головы, через плечи выхлестнули зеленые плети - зеленая стена дикого, жадного до жизни леса, оттеснив Игоря, затопила экран. Все это почти в тишине, потому что грохот камней и шум ветра вокруг Экки не соответствовал свисту распрямляющихся веток и шелесту листьев, которые должен был порождать лес.
Верхом горы Экки обогнул холмы, спустился к озеру. Лолу он нашел на берегу - свесившуюся через борт надувной резиновой лодки, пропоротой корягой.
Мотор терпеливо фырчал. Волна гоняла по песку консервную банку с питьевой водой.
Экки тронул слипшиеся, потускневшие волосы девочки, накинул на ее обнаженные мокрые плечи штормовку.
- Идти можешь?
Лола открыла глаза, неуверенно поднялась, провела руками по телу сверху вниз:
- Ой, Экки, я рада, что мы здесь. А ты совсем не похож на того, который в инзоре.
- Нашла время... Идти можешь?
- Не знаю, а что это все?
- Думаешь, для нас с тобой? Как бы не так. На, обувайся!
Он усадил девочку на борт лодки, помог натянуть и зашнуровать трикони. Лола не могла сбить икоты и все еще вздрагивала то ли от холода, то ли от страха.
Отойдя от берега, Экки в просвете между холмами увидел вросшую в землю стену с прямоугольным окном внизу, через которое гора вторглась в искореженную каюту. Лола завороженно сделала несколько шагов, стала на колени, уперлась в срез, и мальчику волейневолей пришлось вслед за ней сунуть голову под раму.
Как раз в это время там, повинуясь чьей-то команде, начали таять переборки. Бытовки вбирали в себя стены, полы и потолки съеживались и утопали в магистральных трубах, точно звездолет постепенно уступал свой объем горе. На миг открылось изнутри все огромное пространство корабля сплетение труб и кабеля, суетливые, без паники людские фигурки в приметных спасательных скафандрах, неподвижные, ничем не удерживаемые в воздухе рамы двух тысяч взбесившихся картин, через которые вламывался в звездолет вымышленный художником и заново за годы полета додуманный каждым звездоплавателем забытознакомый мир.
