— Есть немного, — улыбнулся Ким. — Но ты не обращай внимания. Это так — под настроение. А вообще — умница и феномен, такие расчеты делает — закачаешься.
— Не люблю феноменов, — поморщился Федор. — Особенно женщин. Впрочем… Слушай, а этот, что у окна сидит, возле установки?
— Жора Кудлай? Чудный парень, золотые руки. К тому же альпинист, боксер и песни как поет!..
— Тоже закачаешься? Тебя послушать, так тут сплошь таланты.
— А ты думал! Старик кого попало не берет. Ему изюминку подавай.
— Лестно слышать. Во мне, значит, он тоже что-то нашел?
— Несомненно. Ты, может, еще и сам не знаешь, что он из тебя вытащит.
— Слушай, Ким, а вот из этого бритоголового бугая он тоже чего-то вытаскивает?
— Балда ты. Эта бритая голова стоит десяти энциклопедий. Учебник Гурьева по слабым токам помнишь?
— Еще бы. До сих пор в печенках сидит. А что?
— Ничего. Просто этот бритоголовый бугай и есть Вадим Николаевич Гурьев.
Глядя на остолбеневшего от удивления Федора, Ким расхохотался. Он хохотал так весело и заразительно, что проходивший мимо них парень в комбинезоне с мотком провода на плече тоже заулыбался.
— Ну, брат, — присвистнул Федор, — после этого ты меня уж ничем не удивишь, даже если скажешь, что этот конопатый в комбинезоне — сам академик Ландау.
— Нет, Федор, нет, — продолжал смеяться Ким, — это всего лишь наш монтажник Ильяс, но, поверь, тоже отличный парень.
— Не сомневаюсь. Ладно, хватит, пойдем работать.
Они вернулись в отдел, и Федор принялся сосредоточенно изучать машинописный том, который дал ему для начала профессор Лаврецкий. Время от времени он отрывался и поглядывал поверх книги то на Гурьева, то на Женю, сидевшую в углу напротив. Однажды он неосторожно задержал на ней взгляд и вдруг встретился с ее насмешливыми глазами.
Больше он в ее сторону не смотрел.
День, как правило, начинялся звонком из диспетчерской аварийной службы. По просьбе лаборатории диспетчер сообщал о каждом повреждении электрического кабеля и газовых труб в районе города.
Жора Кудлай записывал а журнал все подробности. Потом он галантно произносил: "Мерси, мадам", или "Сэнк ю вери мач", или "Спасибо", — в зависимости от важности сообщения. Игривое "мерси" означало, что повреждение к блуждающим токам скорей всего не имеет никакого отношения — речь идет о механическом обрыве или электрических перегрузках. "Спасибо", сказанное серьезно и коротко, чаще всего давало знать, что надо заводить лабораторную передвижку.
