В нос мне ударил запах травки. Резкий запах. Я понятия не имел, откуда у Юнис это зелье. Мне она не сообщила. Да и что толку было это знать. Уже больше года она почти каждый вечер сидела там, наверху. Рисовала и заполняла нашу спальню дымом. Может, она думала, что меня это злит? Минуты, когда я считал, что было бы хорошо для нее и приятно для меня, если бы она наконец вернулась в Ноксвилл, случались все чаще.
Мы предлагали Нелли Зенф сигареты "Мальборо" и "кэмел". Но эта Зенф, Нелли Зенф, даже не курила. Мы предлагали ей сигареты, надеясь, что это облегчит дело, но она отказалась. Она встала и попросила разрешения сходить в туалет. Ее запах сводил меня с ума. Мне пришлось извиниться и на несколько минут выйти. Когда я вернулся, она уже опять сидела на своем стуле, потягивая кока-колу из банки, которую мы ей дали, и так пристально взглянула на меня, словно догадывалась, какое впечатление производит. Хотя было бы странно, если бы она об этом догадывалась. В таком неприкрашенном виде, в каком она была, с волосами, небрежно подколотыми на макушке. Это открывало во всей красе ее шею, белую, длинную, безупречную шею. Ее кожа слегка поблескивала. Когда Гарольд вышел из комнаты, чтобы принести новый термос с кофе, я сел на стол напротив нее и сказал:
— Вы больше не боитесь, фрау Зенф, верно? Вы знаете, что здесь вы в безопасности?
— В безопасности? — Она недоуменно смотрела на меня, потом тихо добавила: — Дело совсем не в этом. — Она покачала головой, и мне показалось, что легкое дуновение ветра донесло ее запах до самого моего носа. — Знаете, что мне как-то раз сказала одна женщина? "На всем свете нет более безопасного места, чем коммунистическая страна с такой стеной, как наша". Нелли рассмеялась. Ее смех, легкий и взрывной, грянул так неожиданно, что я испугался.
Неодолимое влечение заставило меня встать, скорее машинально, чем осознанно, я обошел стол, остановился перед нею и сказал:
— Мы желаем вам только добра. — Мой голос звучал хрипло.
— По-коммунистически, — рассмеялась она. — Представьте себе, моя мать действительно думает, что это неотделимо от коммунистических идей. Можно подумать, страна развивалась согласно ее революционным представлениям, — смех в ее голосе постепенно улегся, — при том, что это было социалистическое развитие, верно же, а социализм не имеет ничего общего с коммунизмом.
Сначала я усердно кивал в ответ, потом покачал головой.
— Нет, не имеет.
Я услышал, как у меня за спиной открылась и закрылась дверь. Гарольд поставил на стол кофейник-термос и протянул Нелли шоколадный батончик "Марс".
