— Да как ты смеешь, плотник, критиковать мою книгу? Постарайся объяснить мне свое заявление или умрешь.
— Хорошо, скажу как плотник, — ответил мастер. — Я так смотрю на это: я вытачиваю колесо; если мой нажим слишком медленный, то стамеска глубоко уходит в дерево, но неровно. Если нажим слишком быстрый, то стамеска режет ровно, но неглубоко. Срединный правильный нажим не получится, если действие не исходит из самого сердца. Этого не выразить словами; это искусство мне не удается передать даже собственному сыну. Так что я не могу передать ему свое дело. Мне уже исполнилось семьдесят пять лет, но я по-прежнему продолжаю вытачивать колеса. Я думаю, что это касается и тех, кто жил до нас. Все, что имело какую-то ценность, ушло вместе с ними; остальное они записали в своих книгах. Вот почему я сказал тебе, что ты читаешь самый настоящий вздор.
В давние времена в Японии люди пользовались бумажными фонарями. Бумага защищала свет свечи и крепилась к бамбуковым палочкам.
Случилось так, что один слепой был в гостях у своего друга. Уже стемнело, и хозяин предложил ему взять с собой фонарь.
Слепой ухмыльнулся, услышав это предложение.
— Да мне все равно — день на улице или ночь, — ответил он. — Что я буду делать с фонарем?
— Ты прав, лично тебе он не понадобится, чтобы найти путь домой. Но это поможет кому-нибудь другому не столкнуться с тобой в темноте.
Слепой пошел домой с фонарем. Прошло совсем немного времени, как кто-то в него врезался и сбил его с ног.
— Эй, растяпа! — крикнул слепой. — Ты что же, не видишь фонарь?
— Брат, — ответил незнакомец, — твой фонарь потух.
Безопаснее идти в своей собственной темноте, чем в чужом свете.
