Либби посмотрела в его карие глаза и на этот раз позволила своему сердцу возрадоваться. И на этот раз все душевные раны, нанесенные прошлыми страданиями, стали излечиваться, будто по волшебству. Вернулась надежда. Нет, больше чем надежда. Вера.
Либби не была до конца уверена, как такое возможно, но знала, что происходящее реально. Она это ощущала.
Либби медленно попятилась к двери и услышала, как она с клацаньем закрылась. На этот раз звук закрываемой двери показался ей самым приятным в мире. Затем Либби протянула руку к переднему карману своего чемодана и вытащила оттуда заявление о разводе.
– И мне жаль, что я раньше не была готова разделить с тобой свою жизнь, что я была так занята собой и ни разу не попыталась тебя понять. Но я не вижу ни одной причины, почему мы не можем начать это делать сейчас, – прошептала она.
Его глаза сверкали от восторга так, как она надеялась. Это было окончательное подтверждение, в котором она так отчаянно нуждалась. Он подписал заявление о разводе не потому, что хотел развестись. Он подписал его потому, что любил ее и считал, что именно она желает развестись. Но это не так! Либби не хотела развода.
Им пришлось ждать пять лет, чтобы раскрыть свои сердца и рассказать о чувствах. Отчаянно, восторженно Либби взяла заявление и разорвала его на крошечные клочки, подбросила их в воздух, и они посыпались на них, словно конфетти. Или как снег.
Губы Риона растянулись в широченной улыбке. Он протянул руки и обнял ее.
– Подожди! – крикнула она. – Мне еще кое-что нужно сделать.
Снова засунув руку в карман чемодана, она достала упаковку противозачаточных таблеток.
Рион смотрел на нее ошеломленно и восхищенно, но затем выражение его лица стало серьезным.
– Ты знаешь, больше всего я хочу от тебя ребенка, Либби, но… Ты не возражаешь, если мы немного подождем?
Либби казалась неуверенной:
– Да?
– Для начала нам нужно многим заняться вместе.
– О! Ты хочешь сказать, что мы должны немного поруководить «Деликарис экспериенсис» вместе? Нет, Рион, я совсем не против.
– Ты уверена?
Он обеспокоенно нахмурил брови.
Либби обвила его шею руками и прошептала ему на ухо:
– Я никогда еще не была ни в чем так уверена!
Он отстранился от нее, чтобы взглянуть в ее глаза, и заговорил убийственно серьезным тоном:
– Значит, мне определенно предстоит много работы.
– Работы?
– Да. Потому что есть одна вещь, относительно которой ты должна быть увереннее всего. – Он улыбнулся, взяв ее за запястья и осторожно прижимая ее к стене. – А это намного больше, чем временное влечение. Это любовь, женушка. И я намерен до конца своей жизни убеждать тебя в своей любви.
