— Теперь ты хозяйка Фоввиля, — невозмутимо продолжал Моджер, — и твоя обязанность следить за порядком.
— Да, конечно, — как во сне отозвалась Джулитта. Ей хотелось не обязанностей, а любви, света, смеха и… Бена. Однако она осознавала, что ее мечты неосуществимы и ей волей-неволей придется смириться с жестокой реальностью. И выполнять свои обязанности, чтобы не впасть в немилость. Освещенная сумеречным светом свечей, Джулитта, поеживаясь, села на кровать и сняла с головы шелковый платок. Ее туго заплетенные косы упали на плечи, подчеркнув бледность лица и напряженный изгиб губ. В глазах застыло выражение опустошенности и безысходности. Дрожащими пальцами она начала расстегивать платье. Господи, неужели еще вчера руки Бенедикта ласкали ее груди и бедра? Неужели это был не сон?
Тяжело дыша, Моджер тоже начал раздеваться. По давно укоренившейся привычке он аккуратно сложил вещи на один-единственный сундук, стоящий у стены, затем медленно приблизился к кровати и остановился перед Джулиттой.
Она в упор посмотрела на его плоский живот и полоску светлых волос, спускавшихся к напряженному символу мужественности, а затем отвела взгляд и опустила голову.
— Незачем разыгрывать из себя скромницу, — фыркнул Моджер, — ведь ты уже не девственница.
— И ты обвиняешь меня в этом? Это тебя злит?
— С какой стати мне злиться? — передернув плечами, он рывком поднял Джулитту на ноги и нетерпеливо стащил с нее платье и нижнюю юбку. — Теперь ты принадлежишь мне. Ты — моя жена и обязана повиноваться мне, как я обязан заботиться о тебе. — Его шершавая, мозолистая рука уже ощупывала груди девушки, другой он прижимал ее к себе. Почувствовав упругую плоть, упершуюся в живот, она закрыла глаза и набралась терпения.
Тяжелое тело Моджера придавило ее к жесткому матрасу. Его влажные губы жадно блуждали по ее телу, руки грубо сдавливали грудь.
— Раздвинь ноги, — хрипло потребовал он. — Откройся для своего господина.
Джулитта молча повиновалась. Не желая испытывать терпение Моджера и боясь навлечь его гнев, она решила не сопротивляться. Тем временем он, слегка повозившись, вложил свое оружие в тело Джулитты и мощным, по силе достойным буйвола, рывком погрузился в нее. Вскрикнув от боли, она стиснула зубы и выгнулась дугой.
— А, тебе нравится, верно? — пыхтя, спросил Моджер. — У меня ведь больше, чем у него, разве нет? Я знаю, что тебе нужно. — На этом он замолк и принялся доказывать слова делом.
Джулитта, поморщившись, прикусила губу. От силы его толчков ее тело тряслось, как чужое. Но как только она, извиваясь, пыталась отодвинуться, он хватал ее за ягодицы и прижимал к себе, побуждая лежать смирно и покорно исполнять супружеский долг. Движения Моджера становились все быстрее и быстрее, он погружался в недра Джулитты с такой яростью, словно ненавидел ее лютой ненавистью. В тот момент, когда он наконец замер, ее отчаянный крик утонул в его триумфальном реве.
