Жизель мгновенно проснулась.
— Прекрати немедленно, — сердито прошептала она. — Надеюсь, ты не хочешь разбудить мою мать? Неужели у тебя совсем не осталось стыда?
— Мне просто хотелось прижаться к тебе и согреться, — тихо пробормотал Бенедикт.
— Как же! Знаю я, чего тебе хотелось. Того же, что и всегда! Ты постоянно пристаешь ко мне!
— А ты постоянно отталкиваешь меня.
— Неужели ты ожидал, что я соглашусь удовлетворить твою бесстыдную похоть в комнате, где спит моя мать? — Ее спина выпрямилась и словно окаменела. Отпихнув мужа плечом, Жизель приподняла подушку, сунула под нее голову и натянула на себя одеяло.
Бенедикт отодвинулся и лег на спину. Из того угла, где стояла огромная кровать Арлетт, не доносилось ни звука. Однако он был почти уверен, что на самом деле она не спала, а чутко прислушивалась к происходящему в темноте. На его губах появилась саркастическая усмешка. Уж не пригласить ли ее присоединиться к семейному спору? Ведь именно ее тень серой скалой стояла за большей частью неурядиц, возникавших между молодыми супругами. Фраза «мама не одобрила бы это» стала для Жизели своего рода девизом, а для Бенедикта — проклятьем. Увозя жену в Англию, он надеялся, что со временем она избавится от чужого влияния и научится мыслить самостоятельно. И глубоко заблуждался — на протяжении месяцев, проведенных вдали от Арлетт, Жизель изнывала от скуки, только и делая, что жалуясь на все и всех. Она ненавидела Англию, англичан, английский климат и английскую еду. Бенедикт из кожи вон лез, чтобы быть терпимым и любящим мужем, но терпение убывало капля за каплей В конце концов он сдался и решил отвезти Жизель обратно в Бриз, под крылышко Арлетт. Хотя и осознавал, что такое решение чревато серьезными последствиями. Да тут еще сводная сестра Жизели, невинная и в то же время все знающая и понимающая Джулитта.
При мысли о ней Бенедикт подскочил как ужаленный и резко сел..
— Куда ты собрался? — встревоженно прошептала Жизель.
— В зал, — громко ответил Бенедикт, не считая нужным приглушать голос. — Мне незачем здесь оставаться.
Некоторое время Жизель, отчаянно вцепившись зубами в согнутый палец, лежала в полной тишине, боясь пошевелиться Смешанные чувства беспокойства и облегчения томили ее, не давая покоя. Затем она поднялась, сделала несколько шагов, взобралась на широкую кровать матери и, прижавшись к Арлетт, легла рядом.
