Рольф снова вытер глаза, но слезы все катились. Эйлит и Джулитта еле сводили концы с концами, зарабатывая на жизнь в злачном Саутуорке! Восемь лет! А он, глупец, надеялся, что рано или поздно все-таки сможет обрести душевный покой! Как жестоко он обманывал сам себя! Как много потерял!
Рольф почувствовал, что не может ехать дальше. Он спешился, тяжело опустился на нагретый солнцем камень и обхватил голову руками.
— В бане? — Арлетт встревоженно взглянула на Жизель Похоже, она беспокоилась, что одно упоминание о злополучном заведении нанесет непоправимый вред невинности и чистоте дочери. — И чем они там занимались? Или мне не следует об этом спрашивать?
Рольф промолчал.
Приглашенный на беседу Бенедикт деликатно прокашлялся.
— Не все бани являются борделями и притонами, — горячо возразил он, заслужив тем самым осуждающий взгляд будущей тещи и надменную улыбочку Жизели. — К тому же Джулитта сказала мне, что ее мать работала в заведении экономкой. Они не имели никаких дел с клиентами.
Арлетт пренебрежительно фыркнула.
— Охотно верю. Конечно, как истинные христиане, мы должны проявить сочувствие к этой женщине и ее ребенку. Но каким образом? Ты говоришь, что мать умирает от чахотки? Возможно, это своего рода проклятие за ее грехи. Но девочка …
— Моя дочь! — перебил жену Рольф. В его голосе прозвучали нотки гнева, в глазах засверкали зловещие огоньки. — Джулитта — моя родная дочь, такая же, как и Жизель. Попридержи язык или, клянусь, я помогу тебе в этом.
Побледневшая Арлетт сжала кулаки.
— Я только собиралась сказать, что тебе необходимо хорошенько подумать о будущем девочки. После того, что она пережила, ей придется нелегко.
Рольф откинулся на спинку кресла и погрузился в размышления. Время от времени он бросал на Арлетт пристальные взгляды.
Видя перед собой все семейство де Бризов, Бенедикт представил, каково было бы Джулитте вот сейчас сидеть с ними рядом. Он не сомневался, что она, такая своенравная и взбалмошная в детстве и, судя по всему, не слишком сильно изменившаяся сейчас, принесет в эту тихую гавань бурю. Едва увидев ее непослушные рыжие кудри, Арлетт, наверное, содрогнется от ужаса и побежит за ножницами и толстым льняным платком.
— Я горю желанием взять несчастное дитя под свою опеку, — монотонно, словно на проповеди, сказала Арлетт.
— Горишь желанием? — переспросил Рольф холодно. — А я уверен в обратном.
Арлетт словно ждала такого ответа.
— Как ты уже сказал, она твоя дочь. Я, твоя законная жена, всегда с честью выполняла свой долг. Даже если я не смогу полюбить девочку, то, по крайней мере, подготовлю ее к замужеству с человеком, которого ты для нее подберешь.
