— Ты не должна нести эту ношу одна, — растерянно пробормотал он. — Вспомни о том, что я рядом с тобой.
— Ты не всегда хочешь быть рядом, но я не виню тебя.
Вздрогнув, Бенедикт еще крепче сжал ее худенькие плечи. Положа руку на сердце, сейчас ему действительно хотелось быть где-нибудь подальше отсюда, но даже самым плохим мужьям иногда хочется притвориться хорошими.
— Не думай об этом. Сейчас я здесь, потому что мне этого хочется..
Жизель в отчаянии кусала губы. Ее дрожащие мокрые ресницы сомкнулись. Громко шмыгнув носом, она вытерла их платком.
— Знаю, что последнее время я была не очень хорошей женой для тебя…
Бенедикт вздохнул.
— Кто старое помянет, тому глаз вон. Не кори себя, ведь и я не был примерным мужем.
Возникла напряженная тишина, нарушаемая лишь завываниями ветра за ставнями.
— Я знаю о тебе и Джулитте, — вымолвила наконец Жизель.
Сердце Бенедикта тревожно забилось-, и он понял, что жена, не отнимавшая голову от его груди, заметила это.
— Я знаю, что вы любите друг друга.
— Все уже в прошлом, — сказал Бенедикт, собравшись с духом. — Всему виной весеннее безумие… Оно заставляет кровь вскипать в венах. Теперь Джулитта счастлива с Моджером, а я здесь, с тобой. Пойми, мужчина начинает искать тепло на стороне только тогда, когда холодеет семейный очаг. Ты должна сделать что-то для того, чтобы я не уходил.
Жизель робко подняла на него покрасневшие от слез и усталости глаза.
— Я постараюсь, — неуверенно пообещала она.
— Мы вместе постараемся. — Он нежно поцеловал ее сначала в соленую от слез щеку, затем в губы.
Жизель, казалось, обдумывала заключенное соглашение Потом она сказала:
— Я пообещала маме, что сделаю кое-что, о чем она меня попросила..
— Что именно?
— На освящении монастыря одна женщина рассказывала нам о своих паломничествах к святым мощам. Мама хочет, чтобы я отправилась в Компостелу и помолилась за ее душу. Я привезу оттуда какую-нибудь реликвию для нашего монастыря.
Бенедикт сосредоточенно размышлял над услышанным. Зная, с каким отвращением Жизель относилась к любым путешествиям, он с трудом представлял ее в роли паломницы, да еще отправляющейся в далекую Испанию. Она была создана для спокойной, степенной жизни в замке и только здесь, среди знакомых вещей вроде шитья, пряжи, хозяйских дел и молитв, чувствовала себя как рыба в воде. Любые перемены в этом мирке выбивали Жизель из колеи… Даже поездки в Руан, не говоря уже об Улвертоне, становились для нее пыткой. Теперь Бенедикт понял причину ее слез. Жизель не смела пойти против воли матери, поэтому ничто, даже страх, не могло помешать ей отправиться в Компостелу. Впрочем, он и не собирался отговаривать ее от поездки. Похоже, Арлетт впервые велела дочери что-то дельное.
