Она уже никого не прогоняла от магазина и, когда я пришёл, достала и положила на прилавок самую красивую ложку. Ложка была новенькая, большая, с красным ободком, с чёрным колпачком на черенке, разрисованная золотыми, зелёными и коричневыми цветами, такими диковинными, о которых рассказывают только в сказках.
— Давно у меня эта ложка, всё для себя берегла. Берите, да не ломайте, — сказала Зина и получила с меня два рубля пятнадцать копеек.
В старом сарае, куда я спрятал удочку, попалась мне на глаза большая и потрёпанная конторская книга. Я обрадовался: между её пожелтевшими разлинованными страницами можно было складывать цветы для гербария!
С этой книгой я и отправился на полянку, где недавно видел так много цветов. Там мне кланялись оранжевые алтайские огоньки, похожие по цвету на пылающие угольки в костре. Там мне преграждали путь кудрявые лилии. Они напоминали чалму из лилового шёлка, и тычинки у них были длинные, как игрушечные молоточки. Там смотрели на меня розовые и красные пионы «марьин корень». Цветы у них как у мальвы, но такие большие, что в них можно спрятать лицо.
Я шёл по Артыбашу и думал только о цветах. Но меня окрикнул Антон Иванович.
— Давно ли вернулись? — спросил я.
— Сегодня ночью.
Антон Иванович сидел на крыльце в светлой полосатой пижаме. Он сушил ботинки и счищал грязь с брюк, которые были так смяты, будто их долго жевал телёнок.
— Садитесь! — Антон Иванович подвинулся и освободил мне место рядом со шляпой, напоминавшей воронье гнездо, а не головной убор.
— Нелегко было в походе? — спросил я.
— Трудно! Очень трудно! Но мы все как-то закалились, а во мне даже что-то железное появилось. За эти семь дней все силы неба обрушивались на наш отряд. Под дождём мокли так, что одежда не просыхала. А какая чудовищная гроза захватила нас! Рядом с палатками вспыхнул кедр. Ветви его полыхали со стоном, и ствол сгорел, как сухое полено. Потом спустилась почти полярная ночь: ветер дул со свистом, и наши жилища были разрисованы к утру затейливыми узорами инея. Здорово, а?
— Что и говорить!
— А козьи тропы над стремнинами? Вот-вот сорвёшься и улетишь на тот свет! Горные речушки переходили вброд. А водичка, доложу вам, такая, словно в ботинки насыпали снега. И ничего, даже насморка нет! И девушки все здоровы. Настроение у них бодрое, вчера стихи сочинили о походе:
Семь дней! Нет, мы не дни считали,
Мы только вёрстам знали точный счёт!
Вперёд нас звали голубые дали
