— Будьте здоровы — и до встречи, ребята! Субсветовой вам скорости, устойчивой плазмы в ходовом реактиве.
Аппарат Байрама все дальше уходил от махины космолета, сверкавшего в лучах искусственного света локаторов. Уже с поверхности спутника, прикрыв глаза щитом из поляроида, командир залюбовался волшебной картиной старта фотонной ракеты, какой и был «Гагарин». Вот слепяще вспыхнуло фотонное «зеркало», по его обводам заполыхали протуберанцы сиреневых всполохов. Космолет величественно развернулся носом к звездам.
Вжавшись лицом в экран из поляроида, Байрам с непонятной тоской следил, как все дальше и дальше уходит корабль от планеты, как на безопасном расстоянии от нее включает полную энергетическую отдачу. В наушниках еще звучали на пределе слышимости голоса друзей: «До свидания, Байра-а-ам! Жди, мы вернемся за тобой!..» И его с новой силой охватила тоска. Было так тяжко, что Байрам крепко стиснул зубы, боясь заплакать. «Надо отвлечься!., отвлечься, — внушал он себе: — Лучше думай о чем-нибудь светлом, Байрам Мерданов!».
И вспомнились ему далекие дни, когда экспедиция к Толимаку еще только начиналась... В гигантском зале Космосцентра волнами перекатывался сдержанный говор тысяч людей. Лавируя среди беседующих космонавтов, Байрам поднимался на третий ярус амфитеатра.
— Привет, Мерданов! — окликнул знакомый штурман: — Слышал о наборе людей в экипаж новейшего Корабля? Он вскоре отправится к созвездию Центавра.
Пожимая ему руку, Байрам небрежно заметил:
— Э! Об этом полете говорят второй год.
— А теперь уже точно, — заверил штурман: — Космолет выведен на стартовую позицию близ Марса... А ты кого ищешь?
— Ганса Планка, — ответил Байрам.
— Да вот он! Только что явился.
Байрам оглянулся: Ганс Планк входил через боковую дверь зала. То был сухощавый, крепкий мужчина лет шестидесяти, хотя по виду ему нельзя было дать и сорока. У него были прямые, короткие волосы, густые брови, острый взгляд.
— Привет, Ганс Планк! — сказал Байрам, останавливая его: — Давно хочу встретиться с тобой, поговорить о новейшей космологии. Я слыхал, что ты один из ее творцов.
— Преувеличение, братец-космонавт, — со смешком ответил Ганс: — Новейшая теория гравитации создавалась коллективом физиков, а не одной личностью. Я — один из сорока авторов. — Он подумал и сказал: — О тебе, Байрам, я слышал, как о талантливом исследователе космоса. Идем ко мне, на третий ярус! Но больше пяти минут уделить не могу. Готовлюсь к более важному делу: предстоит конкурсный отбор четырех кандидатов для рейса к созвездию Центавра. Может, рискнешь принять участие?
