И все было бы совсем понятно, если бы не характеристика господина Гильянова, данная ему знакомыми, присутствовавшими на той же кровавой вечеринке. По их словам, господин Гильянов нравом был сущий цветочек, а уж чтобы голову голыми руками свернуть… В нетрезвом виде – а потреблял он исключительно пиво, – также был кроток и тих.
Так что смущал теперь Кленова только контакт Гильянова с Менделеем, состоявшийся перед кровавой разборкой. Даже самому захудалому ежу из питерского реденького лесочка понятно – продал драгдилер безобидному редактору дрянь, которая и стимулировала столь неожиданную агрессию. Какую именно дрянь – выяснит судмедэксперт Рома, а до тех пор Менделея однозначно следовало прихватить. Хватит, погулял на свободе.
Кленов тоже не вчера родился и справедливо полагал, что в одночасье взять зарвавшегося торговца не удастся. Тот – калач тертый, воробей стреляный, и уж наверняка наркотики не хранит на кухонной полке в банке для муки. Можно взять ордер на обыск, но вряд ли из этого что-нибудь выйдет. Менделея следует пасти, пасти старательно и долго, только тогда будет результат. Менее щепетильные коллеги Евгения Эдуардовича не смутились бы, придя к Менделею с обыском, просто-напросто подкинуть ему пару щепоток… Вор должен сидеть в тюрьме, цель оправдывает средства. Но Кленов к ордену иезуитов не принадлежал и поступать подобным образом не хотел.
За всеми делами и размышлениями Евгений Эдуардович как-то подзабыл о преступной туберозе Кире Морозовой. Подзабыл и о том, что Александра Леонидовна вроде бы обещала позвонить ему после того, как побеседует с красавицей-океанидой.
Теперь вот припомнил, обнаружив у себя неизвестно зачем прихваченный из дома Морозовых флакон духов. Необычный флакон, что и говорить. Крышечка у него – девочка в окружении цветущих ветвей – явно сделана из серебра. И серебряная же пластинка впаяна в дно флакона. Духи назывались «Кира». А фирма, создавшая сей шедевр, скрывалась под загадочной аббревиатурой «МАРК». Ничего ни о духах, не о фирме Кленов раньше не слышал, поскольку специалистом в области парфюмерии не являлся. Однако нечто в этих духах, в самом факте их существования Евгению Эдуардовичу мерещилось интригующее и загадочное.
Ни объяснить себе этого чувства, ни избавиться от него Кленов так и не смог, поэтому решил навестить бывшую супругу (не столько ее, сколько сына-охламона) и спросить – не знает ли она про эти духи чего-нибудь интересного? А если и она не знает – поискать в Интернете.
