Он спокойно вынул из-под салфетки скальпель, повертел в пальцах и молниеносным броском приставил острие к горлу доктора. Тот захлебнулся последними словами и умолк. На лбу выступила испарина, глаза расширились, выражая крайнюю степень испуга.
– Ч-что… вам… нужно? В шкафу… куртка… там… там… деньги…
– Ты что – идиот? – широко улыбнулся Женька. – Да будь мне нужны твои деньги, я б тебя сразу по башке-то шваркнул, чего возиться? Нет, милый, мне поговорить надо. И объяснить заодно кое-что. В общем, это длинно. Давай к делу. Что ты от Машки хочешь?
– От какой Машки?
Удар под ребра освежил память, и Церпицкий, сморщившись, пробормотал:
– Так вот откуда ноги растут… Люблю я ее.
– Ну да, – согласно кивнул Хохол. – А я – цветочная фея.
– Я говорю честно. Я на ней жениться хотел давно, еще в институте, а она…
– А она тебя в упор не заметила. Правильно, – подхватил Женька, не убирая, однако, скальпеля. – Потому что – на кой черт ты ей сдался, красавчик? Ты ж явно по бабам шаришь, как разведчик в тылу врага, а Машка терпеть не будет.
– Да не шарю я, с чего ты взял? – попробовал возмутиться Церпицкий, но сделал слишком резкое движение, и скальпель рассек кожу.
– Ты аккуратнее, родной, а то ненароком харакири сделаешь. А взял я с того, что больно много фоток у тебя. И далеко не все они – Машкины. И баб ты любишь, не выкручивайся. Но дело не в том. Ты ее преследуешь, она нервничает, и мне это не нравится. А когда мне что-то не нравится…
– А ты кто ей? – морщась от неприятного ощущения в области пореза, спросил Церпицкий.
– Это неважно. Важно, что я есть и что мне не нравится твое шевеление вокруг Машки. Усек?
– Это мое дело.
– Ошибаешься, братан, – вздохнул Хохол. – Это уже мое дело. И не советую тебе проверять, насколько сильно я злюсь и что бывает потом.
Церпицкий вдруг дернулся, почувствовав, что Хохол убрал скальпель. Бинты, фиксировавшие его руки на подлокотниках, разлетелись от рывка, но Женька был готов к подобному и ударил его кулаком снизу в челюсть.
– Вот почему люди никогда не понимают по-хорошему? – философски изрек Хохол, рассматривая откинувшегося на спинку кресла Церпицкого, из прокушенной губы которого потекла кровь. – Неужели ты думаешь, что твои банки накачанные меня испугали? Ну, порвал ты бинты – и что? А я вот тебе теперь морду в мясо превращу – кому лучше сделал? Я ведь серьезно говорю – не тронь Марью больше, забудь, что она есть. Дай ей жить спокойно, девке и без тебя хватает.
