— Мы бы вам помогли, но нас еще пятеро там, в хижине. А все олени будто сквозь землю провалились, — сказал один из них.
Либби с девочками пошли в лес, надеясь найти съедобные травы. Под дубом она нашла несколько желудей, и они втроем их съели. Желуди оказались вкусными, но к вечеру у них схватили животы. На следующее утро Либби смотрела на прыгающих по деревьям белок, думая, сможет ли она их подстрелить или нет. Потихоньку она начала учиться стрелять. Однажды Либби увидела стайку перепелов около хижины. Очаровательные пухлые птички с черной грудкой, с хохолками на голове — она не могла их упустить. Взяв осторожно кусок материи, Либби подкралась к ним и бросилась на них. Многие упорхнули, но парочка попалась. Она осторожно просунула руку, крепко взяв перепела, чувствуя бьющееся сердце птицы.
— Как мне их убить? — спросила она себя. Сердце забилось так же, как у птицы. Большими указательными пальцами она обхватила горло и сжала его. Либби не могла поверить, что это так легко.
Запеченные в тесте перепела оказались потрясающими на вкус. Хотя хижина была на отшибе, Либби — до одного случая — не чувствовала одиночества или страха. Как-то, когда стемнело, Либби услышала сопение рядом с хижиной. Она выглянула и увидела в темноте огромного медведя-гризли. Либби увидела длинные когти и здоровые лапы. Один удар его лапы, и он разнесет хижину в пух и прах. Либби схватилась было за ружье. А что, если она его ранит, а не убьет?! Стараясь не паниковать, она подкинула в огонь дров и с замиранием сердца ждала, пока они загорятся. Потом осторожно приоткрыла брезент, закрывавший вход, и пошла к медведю. Тот, увидев ее, встал на задние лапы. Он был по меньшей мере восьми футов росту.
— Уходи отсюда! — закричала Либби, размахивая головешкой. На секунду, казалось, все замерло. Медведь помялся на лапах и быстро заковылял в лес. Вернувшись в хижину, Либби упала, трясясь от пережитого страха, на пол.
— Я не могу все время оставаться одна, — зарыдала она. — Я не выдержу. Мне нужно, чтобы кто-нибудь меня защищал.
Либби вспомнила Гейба. «Где он сейчас? — думала она. — Наверное, сидит в баре в окружении красивых мексиканок, его карманы набиты золотом и он напрочь забыл о ней».
Рождество прошло незамеченным. Только пение пьяных старателей напоминало о празднике.
Мысли Либби были далеко в Бостоне. Ее родители всегда устраивали праздник с традиционным гусем и сливовым пудингом, гостями, подарками и веселыми играми. Слезы покатились из ее глаз.
