— Посмотри на свою тонкую талию, — сказала Кэтрин. — А. я никак не могу восстановить свою фигуру после рождения Освальда. Но я не могу ждать, пока опять забеременею. По меньшей мере это было бы неплохим предлогом, чтобы не носить эти ужасные корсеты.
— Я бы лучше носила корсеты, — сказала Либби. — Мне было ужасно плохо при последних родах.
— Но это было четыре года назад, Либби, — укоризненно ответила Кэтрин. — Я не знаю, как тебе надолго удается избегать этого.
— Хью не хочет, чтобы я постарела до времени от вынашивания детей. Он говорит, что мы не животные.
— Тогда мой Роджер, должно быть, животное, — сказала Кэтрин и засмеялась. — Он не может ждать, чтобы не запустить в меня свои когти снова после Освальда. Но я полагаю, поэты — другие люди. Хью всегда был похож на книжных положительных героев. Я знаю, — добавила она, — он хотел бы повидаться с нами. Хью так хотел увидеть Освальда.
— Да, я тоже так думаю, — сказала Либби, пытаясь скрыть улыбку. Она чувствовала себя победителем, вспоминая о том, как Кэтрин хотела Хью.
Как-то семья Кэт пригласила Хью на литературный вечер в доме Либби. Отец Либби тогда весьма боготворил культуру и искусство.
— А вот талантливый молодой поэт, только что приехавший из Англии, — объявил отец Кэтрин.
Либби была в восторге и от Хью, и от его манер. Когда он читал свои стихи, его голос был так мягок и элегантен, что Либби была готова слушать всю ночь. Она наблюдала за ним: космы его мальчишеских волос, спадающие на лоб, его глаза — черные и немного затравленные. Тогда-то она самоуверенно и решила, что выйдет за него замуж. Но и Кэтрин тоже влюбилась в Хью. И как раз это подтолкнуло Либби к принятию быстрого решения.
Ей было семнадцать. Она была уверена в том, что знает все, что нужно знать о жизни.
Теперь, спустя восемь лет, ей было тяжело признать свою ошибку. Она подозревала, что Хью никогда не будет таким желанным, каким она когда-то его полюбила.
Он был даже более мечтателен, чем поэт, очаровательный малыш, который никогда не вырастет, человек не от мира сего.
На него было трудно сердиться, когда он поступал безответственно.
Как-то Хью купил ей кашемировую шаль, которую ей очень хотелось иметь.
Ему было безразлично то, что у них не было денег на шаль. Он поставил Либби перед выбором: либо вернуть шаль, не говоря ему об этом, либо выклянчить у ее родителей еще денег. Она терпеть этого не могла. Либби унаследовала от отца не только сильную волю, но и гордость.
