В его низком голосе был призыв, против которого она никогда не могла устоять.
— Если бы я могла помочь вам, — вздохнула жена. Подойдя ближе, князь положил руку на ее плечо.
— Вы всегда помогаете мне.
От этих простых слов, сказанных с такой нежностью, на глаза княгини навернулись слезы. Она поспешила отвернуться, чтобы не показать охвативших ее чувств.
— Благодарю вас, — прошептала она.
Он отошел, сосредоточенно сдвинув брови, весь в мучительных раздумьях над своими политическими проблемами. Внимание его отвлек слуга. Стоя в дверях, он ожидал разрешения заговорить.
— Что там еще?
— Здесь леди, ваша светлость. Ей необходимо видеть вас.
— Леди? Кто она?
— Она не назвалась, но умоляет о встрече. Она приехала в столицу из провинции.
— Я не принимаю без предварительной договоренности, — вспылил князь.
— Да, ваша светлость. Я объяснил ей порядок. Но юная леди очень настаивает и уверена, что вы согласитесь принять ее.
— Скажите ей, что она должна подать прошение в общем порядке. Сейчас я занят.
— Слушаюсь, ваша светлость.
Слуга удалился, а князь продолжал вышагивать по комнате.
— Я не могу позволить суверенной Польше оказаться под пятой России, — сказал Меттерних, как, бы размышляя вслух. — Влияние царя в Европе будет таким, каким не обладал и Наполеон. Но Александр одержим этой идеей, да и Фридрих Вильгельм склонен согласиться с ним хотя бы только для того, чтобы досадить мне и англичанам. Я полагаю, мне остается лишь… — Он остановился на полуслове, так как в комнате снова появился слуга.
— Леди просит передать вам вот это.
Слуга протянул золотой поднос, на котором лежал кулон из бирюзы, украшенный бриллиантами.
«Прелестная безделица, но, в сущности, недорогая», — некоторое время князь пристально смотрел на кулон.
Память воскресила прекрасное тело, белеющее в лунном свете, мягкие, теплые губы, трепетную грудь под его рукой. Казалось, он вновь слышал, как стучала кровь в висках, как громко бились рядом два любящих сердца.
Клеменс медленно протянул руку и взял кулон с подноса.
— Проводите леди ко мне.
Княгиня поднялась со стула.
— Пойду, отдохну перед балом.
Она улыбнулась, и никто, не говоря уж о муже, не мог бы предположить, какой внезапный страх охватил ее душу. Князь прошел вперед, чтобы отворить дверь жене, и, когда она вышла из комнаты, медленно побрел к камину. На его раскрытой ладони ярко синела бирюза, переливались окружавшие ее бриллианты.
Он узнал этот кулон — он сам подарил его Карлотте. В те годы Клеменс с трудом мог позволить себе такую роскошь, но никогда не жалел об этих деньгах. Он до сих пор помнил ночи, напоенные свежестью сирени, и их встречи в маленькой лесной часовне. После стольких лет в его сердце жили эти волшебные минуты. А ведь, сколько их было потом, уже совсем других, но по-своему прекрасных мгновений. Как молоды и безрассудны они были, рискуя всем ради тех тайных пылких поцелуев.
