— Прошу прощения, господин обер-лейтенант, верно, не из легких. Но ничего не поделаешь, надо терпеть, раз приказ есть.
— Ну, ладно, — сказал Арнольд, вдруг изменив тон, и улыбнулся.
Он достал из верхнего кармана кителя бумажник и вынул из него три банкнота.
— Ну, подойдите поближе. Нате вам, старички фронтовики, отправляйтесь в кантин[6] и выпейте по кружке холодного пива. И не болтать лишнего!
— За здоровье господина обер-лейтенанта, — сказал один из солдат, отдавая честь.
— Покорно благодарим.
— Вы двое идите, а ты, унтер, останься.
Двое солдат стремительно ринулись к спуску. Унтер-офицер стоял неподвижно.
— Из какой роты? — спросил Арнольд.
— Из третьей, господина лейтенанта Дортенберга.
— Фамилия?
— Габор Хусар, капрал.
— Ты меня знаешь?
— Так точно, господин обер-лейтенант.
— Давно на Добердо?
— Четыре месяца, господин обер-лейтенант.
— Значит, в последних двух ишонзовских боях участвовал?
— Так точно, господин обер-лейтенант.
Арнольд погрозил солдату пальцем.
— Я ничего не слышал, я никого не видел, но тебе, унтер-офицеру, должно быть стыдно.
— Господин обер-лейтенант…
— Брось, — махнул рукой Арнольд.
— Служба очень тяжелая, господин обер-лейтенант.
— Так, говоришь, за господ?
— Я разумел господ министров, господин обер-лейтенант.
Арнольд громко рассмеялся.
— Хитрец! Ведь ты не перед полевым судом, чего же изворачиваешься? Ладно, можешь идти.
Унтер помчался, как зверь, выпущенный из клетки, его подкованные бутсы подымали облака мелкой каменной пыли. Арнольд застегнул кобуру и позвал меня.
— Слышал? Вот ответ на вопрос «за что».
В эту секунду снизу до нас донесся веселый призыв трубача и запели сирены. Мы взглянули на шоссе: из-за поворота один за другим выплыли пять автомобилей. Золоченые воротники, высокие штабные фуражки, лампасы, дамы в серых дорожных костюмах с весело развевающимися вуалями.
— Дамы? Здесь?!
— И господа, — сказал Арнольд. — Настоящие господа, штабные, высшее начальство. Да, много есть господ, за которых приходится страдать нашему унтеру. Его королевское высочество, господа генералы… впрочем… не только они, полковники тоже господа, так же как и капитаны. А чем не господа лейтенанты? Все господа, и все одинаковые виновники войны.
— Прости, Арнольд, я отказываюсь отвечать за это дело, я его не вызывал и не хотел, нет, нет, — закричал я взволнованно. — Я не хотел, понимаешь?
Едкий смех Арнольда остановил мое многословие.
— О Тиби, не так-то легко отказаться, как ты думаешь. Никто с твоими декларациями считаться не будет. Это, брат, не пройдет.
