— Значит, вы предлагаете для наших читателей какое-то новшество, господин Макаров?
— Да, предлагаю. Пластырь собственной конструкции. Назван мною рейковым.
— Что ж, думается, редакцию такая новация заинтересует. Чертеж вашего изобретения к статье прилагается?
— Да. Он дан с пояснениями.
— Начальству о вашем изобретении, Степан Осипович, доложено?
— Пока нет. Хочется, чтобы с ним оно познакомилось у вас.
— Со страниц «Морского сборника»?
— Да, разумеется...
Макаров предложил для заделки подводных пробоин свой знаменитый рейковый («макаровский») пластырь и сконструировал улучшенную водоотливную систему. Это было больше, чем изобретение — целая научная система. Более того, мичман Макаров впервые в истории мировой науки дал в своем труде определение понятия непотопляемости корабля как одного из главных его боевых качеств.
Опубликовать без рецензирования столь серьезную статью, да еще никому не известного автора в звании всего лишь мичмана, редакция «Морского сборника» не смогла. Или просто не решилась. Рецензент благосклонно отнесся к рукописи, сделав следующее заключение:
«Надо отдать справедливость автору в том, что взятый им вопрос в отношении лодки «Русалка» исчерпан до конца...
От молодого писателя, г. Макарова, мы вправе ожидать еще много статей в будущем... у него есть все шансы занять место в среде наших морских литераторов. Статья г. Макарова не есть его первый печатный труд: в прошлом году в «Кронштадтском Вестнике» было помещено (его. — А. Ш.) описание пневматического телеграфа на фрегате «н. Пожарский», заключавшее в себе... несколько весьма дельных замечаний автора».
Еще более лестный отзыв рецензент дал на предложенную мичманом с броненосной лодки «Русалка» систему водоотливных труб, отметив это как серьезное научно-техническое изобретение:
«Почин печатного, на русском языке, обсуждения важного вопроса об увеличении плавучести судов останется во всяком случае за Макаровым».
Статья «Броненосная лодка «Русалка», опубликованная в трех номерах «Морского сборника» за подписью безвестного мичмана наделала много шума. Да еще какого: о ней говорили даже в кабинетах Морского министерства. Причин для «высокого» интереса было не одна, а целых три.
Во-первых, об авариях на своем флоте писалось всегда с большой неохотой.
Во-вторых, начальство подобные публикации приветствовало крайне редко.
И в-третьих, научная новизна изложенных автором идей заставляла совсем иначе взглянуть на проблему обеспечения безопасности плавания корабля, его непотопляемости.
