. Кстати, Страбон отмечает, что водоплавающая дичь привлекала охотников к озерам и болотам Этрурии. На знаменитой росписи из гробницы Охоты и рыбалки в Тарквиниях охотники, стоящие на скале, бьют из пращи по целой туче диких уток
>{318}.
Эта сцена разворачивается на берегу моря, и наряду с охотой идет рыбная ловля. Лодки, управляемые кормовым веслом, качаются на зелено-фиолетовых волнах, где резвятся дельфины. На носу лодки с изображением глаза, приносящим удачу, стоит рыбак, который бросает гарпун или вытягивает сеть. Есть даже ныряльщики, которые взбираются на скалу, чтобы нырнуть между лодок. Массимо Палоттино прекрасно описал оригинальную манеру художника, создавшего эту картину — «уникальную в античном творчестве архаической и классической эпох», что проявляется в абсолютно свободном подходе к трактовке поведения людей посреди буйной природы.
Зато письменные свидетельства крайне скупы на этот счет. Из них можно узнать только о ловле тунца: у мыса Популонии и Монте Аргентарио, выше Орбетелло, были две thynnoscopes — сторожевые башни, с которых высматривали косяки тунца. Порт Цере Пирги также был знаменит своим рыболовным промыслом, снабжавшим рыбный рынок Рима. Кроме того, нам известно, что в озерах Браччиано, Больсена и Вико этруски разводили зубатку и дораду, а также всевозможных морских рыб, способных приспособиться к пресной воде>{319}.
Исследование природных ресурсов Этрурии приводит нас к ее лесам. Естественно, они сильно поредели. Уже во времена Тита Ливия непроходимый Циминийский лес, вплоть до конца IV века до н. э. внушавший священный ужас купцам и римским солдатам, утратил всю свою таинственность; сегодня это жидкая рощица чахлых деревьев, торчащих над кустарником>{320}. Склоны холмов, поднимающиеся к Волатерре, тоже обнажились, остается только гадать, где же росли те дубы и буки, из которых в 205 году до н. э. строили interamenta navium, то есть корпуса судов; на обшивку и рангоут пошли ели из Рузелл, Перузии и Клузия>{321}. Задолго до Сципиона этруски использовали для нужд флота еловые и сосновые леса вокруг Цере, описанные Вергилием, для которого сосна была чисто этрусским деревом (Etrusca pinus). В IV веке до н. э. Теофраст писал о буках, достигавших в высоту 30 метров: из одного такого ствола можно было изготовить киль «тирренского корабля». Но главным богатством Этрурии считались строевые леса Пизы, идеально подходящие для кораблестроения; именно в Пизе придумали снабжать боевые корабли рострами для абордажных боев. Так продолжалось до тех пор, пока упадок этрусского флота и развитие роскоши не лишили леса их былого назначения: корабельные сосны пошли на балки и доски для украшения дворцов
