И вот ключи в руках у Звягина. С видом заправского следователя, производящего следственный эксперимент, он берёт чемодан учителя, ставит на стул рядом с Мишиным и просит Григория Григорьича запереть свой чемодан.
— Я запрещаю проделывать подобные опыты! — говорит Григорий Григорьич.— Я категорически запрещаю.
Он так сердит, как не бывал ни разу — даже когда весь класс не выучил урока по истории.
— А почему? — говорит Лена.— Что здесь такого? Конечно, если он боится...
— Пусть! — Это опять чужим голосом кричит Миша.— Я прошу вас. Пусть!.. Дайте им!
Григорий Григорьич обводит всех мрачным взглядом и со вздохом запирает свой чемодан.
И сейчас же на чемодан, как сокол на добычу, кидается Звягин. Дрожащими от возбуждения пальцами от тычет ключ и никак не может попасть. Но вот наконец ключ в замочной скважине. Один поворот, второй... И язычок замка с треском отскакивает вверх.
— Ну что? — спросила Лена после некоторого молчания.—Опять скажешь, не ты?
— Скажу! — крикнул Миша.
И тогда Лена, покраснев от возмущения, предложила устроить над Мишей суд. По всем правилам. Как настоящий. И чтобы судья был, и прокурор.
— А защитник? — спросила Таня.
Лена сказала, что никакого защитника не надо. Кто его будет защищать? И так всё ясно.
— Тогда зачем суд, если ясно? — Это сказал Григорий Григорьич. И ещё он сказал, что настоящий, правильный суд не может считать заранее кого-то виноватым. Тогда это не суд, а судилище. Настоящий суд исходит из того, что человек невиновен. Но если уж против него есть обвинение, то необходимо, чтобы вина была доказана и перед ним самим, и перед судьями.
— И докажем! — сказал Звягин.— Чего проще? Могу хоть сейчас прокурором быть!
— Обвинять всегда легче,— сказал Григорий Григорьич,— но сначала надо очень и очень подумать...
— Чего думать?! — перебила Лена.— Пусть думает тот, кто деньги ворует!
— Это не я, говорю вам! — закричал Миша.— Честное слово!
— Слово даёт... И не стыдно? Это Лена сказала. И добавила:
— Он заранее всё придумал, не понятно разве? И про болезнь свою, и чтоб потом в кино пойти. Только не рассчитал, что и мы там будем...
— И что я значки позабуду,— сказал Звягин.
Долго ещё ребята обсуждали происшествие, а когда немного поутихли, Григорий Григорьич сказал:
— Сейчас самое лучшее решение: спать. Утро вечера мудренее. А завтра...
— Суд будет, да? — спросила Лена.
— Не знаю,— поморщился Григорий Григорьич.— Очень уж вы скоры на расправу. Ведь он говорит, что не брал.
