Поезд тронулся и быстро набрал скорость. Колёса застучали, под вагонами что-то заухало: «У-шёл, у-шёл», а наш сосед, словно только и ждал этого момента: бросился к своей авоське и начал торопливо выкладывать на столик всё, что в ней было. Через минуту он уже держал в одной руке стакан, в другой — бутерброд с колбасой.
— Присоединяйтесь,— сказал он папе.
— Нет, спасибо. Видите, я с сыном,— ответил папа таким тоном, словно в чём-то провинился.
Я стал глядеть в окно, а когда поворачивал голову, то видел всё тот же стакан в одной руке и колбасу — в другой. Можно было подумать, что нашему попутчику сказали «замри» и забыли сказать «отомри».
Я всё чаще смотрел в окно и всё реже оборачивался. Мимо меня ехали поля, кусты, деревья. Вдали на холме я увидел большой дом — казалось, весь он в золотых заплатах: так блестели его окна от солнца.
Папа и красношеий мужчина о чём-то разговаривали.
— Самая лучшая рыба — колбаса,— услышал я.
Это сказал наш попутчик, после чего он прибрал остатки еды, лёг на свою полку и сразу захрапел.
За окном темнело. На память мне почему-то пришли папины стихи — я помню много его стихов:
Смеркается. Уж третий час мы едем, Уже Ока блеснула, как слюда, Уже успели надоесть соседям Вопросами: «Откуда?» и «Куда?».
Дальше я не помнил. Папа тоже стал дремать, мне сделалось скучно, и я вышел в коридор. У окна против соседнего купе стоял парень моих лет.
— Тебе сколько? — спросил я, чтоб начать разговор.
— Сколько чего?
— Месяцев,— сострил я.
Но парень, видно, принял мои слова всерьёз, наморщил лоб, зашевелил губами и немного погодя сказал:
— Сто тридцать пять месяцев шестнадцать дней. А тебе?
Я ответил сразу, без подсчёта:
— Одиннадцать.— А потом добавил: — А я еду на Кавказ.
— Смех! — сказал парень, но не засмеялся.— Я там знаешь сколько раз был!
И он начал говорить про свою школу, и про себя, и про ребят — всего я не запомнил. Помню только, как у них в классе одна девчонка, когда её спросили, что такое рабовладельческое общество, ответила: «Это где рыб разводят». Вот смех! А ещё его бабушка, когда трёт хрен на кухне, всегда противогаз надевает.
Мне стало обидно, что он один говорит и говорит, и я перебил его:
— А знаешь, кто такой анчоусный посол?
Витька задумался.
— Ну... этот... посол, который из страны...
— Из какой страны? — спросил я злорадно.
— ...Знаешь, мы в классе что один раз сделали? — спросил Витька.— Притащили карманный приёмник... Вот смех...
— Из какой страны? — повторил я.
