Мэри потянула меня за рукав:
— Пошли, Джон. Это место слишком печально.
Мы развернули своих пони.
— Я покажу тебе садик. Мой потайной садик.
Садик оказался совсем близко, рядом с дорогой, в ложбинке между утесами, скрытой зарослями кустарника. Здесь, на участке почвы размером с дверь, Мэри посадила полевые цветы.
— Это мой садик памяти. После каждого крушения я высаживаю здесь цветок.— Она отвернулась и склонилась над растениями. — Глупо, конечно.
— Нет, — возразил я. — Вовсе нет. Цветы росли рядами, по двенадцать в ряду.
Они занимали всю грядку. Немного дальше был подготовлен еще один клочок земли, уже вскопанный, но не засаженный, напоминающий свежезасыпанную могилу.
— Они на удивление хорошо растут здесь. Я никогда их не поливаю, не пропалываю.— Она поправляла цветы на стебельках. — Не знаю, чем это объяснить. Какое-то волшебство. Как ты думаешь?
Не глядя на меня, она разглаживала каждый цветок, каждый лист, как будто они были маленькими людьми, о которых она заботилась. Она подобрала юбку, чтобы не помять ею цветы.
— Их так много. Так много цветов. Каждый раз, когда я высаживаю новый, я плачу. — Она на цыпочках прошла между ними до самого конца своего садика.— Иногда я с ужасом представляю себе весь этот утес, сколько ты можешь видеть, — она развела руки, и юбка упала, — в цветах, каждый в память об одном из крушений.
Мы вернулись к пони и, не сговариваясь, пошли рядом, ведя лошадок в поводу.
— Я больше не могу выносить этого,— сказала Мэри. — Я слышу вопли на море, не выходя из дома.
Ветер, порывами налетавший на нас, донес отдаленное ржание лошадей.
— Я хочу положить этому конец, — сказала Мэри.
— Ты ничего не сможешь сделать. Против тебя будет вся деревня.
Она покачала головой:
— Нет, Джон, не вся деревня. Только несколько наихудших, вроде Калеба Страттона и Джереми Хейнса. Без них мародерство прекратится. Без них люди будут спасать моряков, а не убивать их.
— Пастор Твид сказал мне, что Калеб зачинщик, — продолжил разговор я.
— Таким он и выглядит на первый взгляд, — возразила Мэри, — но мне кажется, есть кто-то другой, в тени. Калеб Страттон не умен, и он вроде страшной куклы, которой кто-то управляет. Мне нужно найти его хозяина.
Почему этим кукловодом не может быть Саймон Моган, дом которого набит имуществом погибших моряков? Конечно, это не Эли и не Обрубок, размышлял я. Но я никого больше не встречал, кроме пастора и самой Мэри.
— Кто же это может быть? — поинтересовался я.
